Непоборимый Мирович

Мирович не возражал, и, отвернувшись в сторону, начал грызть сухарь, чтобы не заметил бегавший вдоль строя поручик Трусов. Потом ему так же незаметно вручили фляжку, и он, преодолевая отвращение, что к фляжке приложился добрый десяток рядовых, глотнул из нее. Квас был перестоявшийся, кислый, отдавал болотной тиной и чем-то прогорклым. Василий чуть не закашлялся, но сдержался и взялся пересчитывать своих подопечных. Их оказалось на пять человек меньше, о чем он тут же доложил Трусову, делавшему записи на свернутом вчетверо листе бумаги.

– Да, мне уже сообщили, что несколько человек сказались больными и их поместили в обоз с ранеными. Черт-те что происходит, но разбираться некогда, вечером выясним, что с ними случилось. Остальные здоровы? – спросил он Мировича.

– Так точно, – доложил он. – Жалоб нет.

– Это хорошо, – отозвался Трусов, продолжая вести подсчет рядового состава. – Патроны все получили?

– Еще с вечера положенное число, – отозвался Мирович.

– Смотрите, чтоб кремни запасные были у всех. На ближайшем привале возьмите у каптенармуса заряды сверх комплекта. Его, кажется, Маркел зовут? – неожиданно спросил он.

– Кого зовут? – растерялся тот.

– Да каптенармуса вашего, – ответил тот с усмешкой. – Подходил давеча ко мне, просился перевести в другой батальон, дескать, у него там земляк служат. Это накануне-то боя… Отказал, конечно…

Мирович не совсем понял, почему Трусов заговорил с ним о каптенармусе Маркеле, но, присмотревшись, заметил, что тот был как бы не в себе и постоянно крутил головой, посматривая по сторонам, растерянно проводя рукой по груди, будто бы искал там что-то. Прапорщика явно беспокоил предстоящий бой, но он не желал этого показывать, однако о его волнении говорили сами за себя поспешные движения и излишняя суетность.

– А как вы думаете, господин поручик, бой сегодня непременно случится? – спросил Мирович осторожно и почувствовал, как у самого в груди похолодело и мурашки побежали по коже.

– Чего бы нас тогда в такую рань подняли? – ответил Трусов. – Немец явно где-то близко, только мы о том не знаем. Не иначе как напоремся на него через час-другой. Чую, так оно и будет…

Мимо них в это время тянулся артиллерийский обоз с пушками, укрытыми от утренней сырости рогожами и крест-накрест обмотанными пеньковыми веревками. Рядом вышагивали артиллеристы, с явным превосходством глядя на пехотные полки, пропускающие их вперед себя.

– Вы там немцев всех без нас не перестреляйте, а то на нашу долю не достанется, – крикнул им вслед кто-то из солдат, переминавшихся с ноги на ногу в ожидании начала движения.

– Не боись. Для ваших штыков парочку оставим, – отвечали те, не оглядываясь. – Только вы поспешите, а то знаем мы вас, обязательно припретесь лишь к самому концу, когда уже и делать будет нечего.

– Поспешим, поспешим, – отвечали пехотинцы. – Вот только подкрепимся кто чем может и сразу двинем вслед за вами, а вы пока без нас баталию начинайте.

Мирович с Трусовым слушали эту шутливую солдатскую перепалку и не пытались прервать ее, понимая, что и у всех нервы на пределе и их шуточки – это желание скрыть одолевавшее каждого волнение. К поручику подошли остальные капралы с отчетом, и Мирович поспешил вернуться к своему капральству, чтобы убедиться, все ли на месте, все ли у них ладно.

Он подошел к стоящим позади всех азиатам, продолжавшим держаться кучно. Посредине строя стоял Тахир и, судя по всему, что-то тихо шептал вполголоса.

– Чего там бормочешь, Тахир? – спросил у него Мирович. При этом остальные солдаты тут же повернулись в их сторону.

– Моя с небом говорит, – на полном серьезе ответил тот.

– Молишься, что ли? – уточнил Мирович.

– Нет, просто говорю. Спрашиваю у неба, что со мной будет…

– Так поделись, нам тоже интересно знать, что там тебе небо твое напророчит, – продолжил Мирович расспросы. – Спроси о главном: сражение сегодня состоится или нет, а то начальству нашему о том ничего неизвестно.

– Моя уже спросил, – без всякого смущения отозвался Тахир. – Стрелять шибко много скоро будем. Паф-паф! – уточнил он для верности.

– Разобьем немцев-то али как? – поинтересовался кто-то из близко стоящих солдат.

– Того не знаю, ответ шибко долго ждать надо, – все с той же серьезностью отвечал Тахир с обычной доброжелательной улыбкой.

– Убитых много будет? – задал мучивший всех вопрос еще один из любопытствующих.

– Все умрем, – лаконично отозвался Тахир. – А когда, знать не могу…

Тут Мирович увидел, что к ним направляется капитан Лагарп и рядом с ним семенил подпоручик Желонин, обычно изъяснявшийся за капитана, так и не научившегося правильно излагать мысли по-русски. Разговоры мигом стихли, все подтянулись.

– Здравия желаю! – поздоровался с ними Мирович. – Скоро выступаем?

– Артиллеристов пропустим и вслед за ними пойдем. Скоро, скоро уже, – скороговоркой пояснил за Лагарпа Желонин, а тот лишь утвердительно кивнул, подтверждая слова подпоручика, и они тут же прошествовали дальше.