Неподчинение

— Маме нужно на капельницу, — вмешался Таир, — чтобы она скорее выздоровела и вернулась к тебе.

Ясмин снова кивнула. Помедлила немного, спрыгнула с лавочки. Уходя обернулась, пристально на меня посмотрев. Затем поравнялась со старушкой и пошла с ней в ногу. Я только сейчас заметила, что пожилая женщина идёт, стараясь не наступать на красные плитки дорожки, только на серые, и Ясмин так же.

— Три, — донеслось до меня. — Четыре. Пять.

Сердце снова сжалось. Но теперь хотелось скорее на капельницу, да я все что угодно готова была стерпеть, только бы схватить в охапку своего ребёнка и унести прочь отсюда. И весь остаток дня я улыбалась. Даже на капельнице, от которой меня мутило и сердце билось так, словно вырваться из груди хочет. Я все выдержу. Один раз я поймала себя на том, что напеваю вслух.

А потом… медсестра вошла. Хорошо мне знакомая, уколы она ставила легче всех. У неё в руках — веник. Иначе не назвать. Огромный букет багряно красных роз. Красные, словно кляксы моей крови. Сердце тревожно екнуло. Не вязался такой вызывающий подарок ни с Русланом, ни с Таиром. Тимур мог бы, да, но где его черти носят?

— Нет, — покачала головой я и попятилась назад.

Медсестра вздохнула, словно я дите неразумное.

— Это от ваших близких. Я на всякий случай проверила, ничего опасного в нем нет.

Устроила букет в вазу и ушла. Дверь за ней закрылась, я осталась с цветами один на один. Шагнул к ним робко. Длинные стебли, упругие бутоны. Красиво, но красота эта…порочна. На одном из стеблей болтается открытка. Я протягиваю руку, задеваю один из шипов, он с готовностью впивается в мою кожу. Слизываю выступившую каплю крови — солёная.

— Просто букет, — говорю я вслух.

Потому что, наверное, именно так люди и сходят с ума. Мне — страшно. И словно себе назло резко, одним движением открываю открытку. На ней всего два слова.

"Папочка соскучился"

И все бы ничего, только папы у меня много лет нет. Отшатываюсь. Думаю о том, что он везде меня найдёт. Что прятаться бесполезно. Что в моем бунте нет смысла. Сползают на пол, тонко скулю, кусаю губы, во рту снова солоно. А потом понимаю.

Именно этого он и добивается. Я хочу вскочить на ноги, бросить букет на пол, топтать его ногами, не обращая внимания на шипы, кричать от ярости и страха. Но и это моему мужу будет счастьем. Ибо ещё несколько срывов и никто не поверит мне больше. И клеймо психически больной останется со мной навечно.

— Я сильнее, — шепчу я.

Закрываю глаза. Вспоминаю тепло солнечных лучей на своей коже. Шелковистость коротких волос Ясмин. Запах сигарет и кофе, запах Руслана. Глубоко вдыхаю. Открываю глаза.

Это просто цветы. Мне все ещё сложно смотреть на них без дрожи, но я справлюсь. Только маленькая открытка так сжата в кулаке, что пальцев не разжать.

Я справилась. И даже уснуть смогла, пытаясь не думать о том, что букет смотрит на меня из небьющейся, безопасной вазы, смотрит парой десятков пурпурных глаз. А проснулась от того, что кто-то легко, едва заметно касался моей руки. Первой реакцией было отпрянуть, но по телу пробежали волной мурашки, я выдохнула — Руслан. Моё тело знало лучше, только на него я так реагировала.

— Привет.

Он явно смущен тем, что я застукала его на этом невинном прикосновении. Я смотрю поверх его плеча — букет на месте. Но теперь, когда Руслан рядом, даже дышать легче.

И мне хочется броситься к нему на грудь. Там — безопасно. Там — сладко. Грешно до дрожи. Но я не смею. Думаю о том, что теперь, выполнив мою просьбу, он нас покинет. Оставит Таиру. А ещё о том, что мне стоило больше в него верить.

Я думаю о чем угодно, кроме того, что он скажет. Ибо предположить такое не могла даже в бредовых наркотических снах.

— Я решил, что должен сам тебе сказать, хотя и получил в табло от твоего брата… Ничего, на мне как на собаке, — я только сейчас заметила след от удара на его скуле. — Заяц…ты беременна.

Я смотрю на него не понимая вообще, о чем он говорит. Как я могу быть беременна? Что за идиотизм? Такого просто не бывает, не здесь, не сейчас. Я в шоке, но, тем не менее, верю ему сразу и безоговорочно. Руслан не стал бы обманывать.

Пытаюсь вспомнить, когда у меня были месячные в последний раз, но не могу. Касаюсь груди — мне кажется, или она потяжелела? Истерика накатывает волнами, мне хочется кричать, а я смеюсь.

Потому что пиздец ирония. Руслан пришёл и как бы между делом сообщил мне, что я беременна, хотя по канонам все наоборот должно быть. А я…я не могу набраться сил и сказать ему о том, что у него дочка есть. Ясмин.

А ещё во мне ребёнок. Крошечный сгусток клеток, слепок будущего человека.

— Заяц, — продолжает Руслан. — Анализы у тебя хреновые. ХГЧ этот… Ты под конскими дозами наркоты была, а ещё этот урод тебя нейролептиками кормил. Ты должна…должна принять решение, стоит ли тебе сохранять эту беременность.

Я инстинктивно накрыла ладонью плоский ещё живот — жест любой женщины, носящей дитя. Руслан протянул руку, словно собираясь коснуться меня, но так и не смог. Сжал пальцы в кулак, остановил движение на половине, и отвернулся, словно избегая моего взгляда.

