Неподходящее знакомство

Джозефин дошла до своего «линкольна», открыла дверцу и опустилась на мягкое кожаное сиденье. Голова еще слегка кружилась, но не от вина, а от пережитого волнения. Посидев четверть часа, запустила мотор и медленно поехала в ближайший супермаркет. Там взяла тележку и двинулась по рядам, пытаясь заинтересовать себя хоть чем-нибудь. От вида многочисленных продуктов ее снова стало поташнивать, но она героически подавила желание удрать и заставила себя загрузить тележку первым, что подвернулось под руку.

Подъехав к дому, остановила машину как можно ближе к входу, взяла две сумки из трех и подошла к двери. На пороге лежала большая коробка от самого дорогого флориста Далласа. Ошеломленная, Джозефин вошла, бросила пакеты на пол и внесла коробку. Сняла крышку и недоверчиво уставилась на дюжину темно-бордовых роз. Взяла длинный узкий конверт, достала карточку и прочла:

Приглашаю тебя пообедать со мной в среду, в девять вечера. «У Марго».

Подписи не было, но она в ней и не нуждалась. Сердце ее затрепетало. Значит, он остыл, узнал каким-то образом ее адрес и решил помириться. И все это много быстрее, чем она осмеливалась надеяться.

Джозефин принесла оставшийся пакет с продуктами, заперла дверь и разыскала высокую хрустальную вазу. Трясущимися от волнения руками поставила розы и присела на стул полюбоваться ими.

И все же, все же… что-то терзало ее. Что именно? Банальность выбранного им способа примирения? Или… Да, точно! Дуглас предполагал, что она свободна в среду вечером.

К сожалению, он не ошибся. Но дело не только в этом. А еще и в том, что он не предоставил ей возможности связаться с ним. Так что теперь ей надо выбирать между двумя крайностями. Либо покорно явиться в ресторан, а покорность никогда не входила в число ее добродетелей, либо проигнорировать приглашение. Последнее лишит его желания установить контакт с ней, и на сей раз уже навсегда.

Ну ничего, она не должна принимать решение немедленно. У нее в запасе почти двое суток.

Но в глубине души Джозефин уже знала, каким оно будет. И задрожала от радостного, нетерпеливого ожидания.

Ей казалось, что среда никогда не наступит. Два дня тянулись, словно два месяца. В течение рабочих часов Джозефин трудилась с утроенным пылом и энергией, но вот ночи… ночи – совсем другое дело. Она металась по постели, то проваливаясь в беспокойную дремоту, то просыпаясь с колотящимся от тревожащих сновидений сердцем. Все ее тело пылало от сладострастного вожделения и молило об облегчении.

Во вторник ей пришлось отправиться на условленную встречу с Самантой, хотя в нынешнем состоянии она с большим удовольствием уклонилась бы. Но Джозефин знала, что этим вызовет повышенный интерес старшей сестры и бесконечный поток вопросов, связанных с ее личной жизнью.

Но, к ее крайнему удивлению, Сэмми встретила ее, сияя улыбкой.

– Дорогая моя, – проворковала старшая сестра, целуя младшую и оглядывая ее с ног до головы. – Ты сегодня великолепно выглядишь.

– Ты тоже, – искренне ответила Джозефин, отвечая на поцелуй.

Сэмми, казалось, помолодела лет на пять по сравнению с уикендом. Из глаз исчезло напряженное выражение, и она вся будто светилась изнутри.

Если эти перемены произошли в недавно еще подавленной и поникшей Саманте благодаря жеребцу Гарри, то Джозефин готова была преисполниться к нему благодарности, несмотря на терзающие ее сомнения и опасения.

– Я вчера звонила Лилиан, – заявила Саманта, когда они приступили к еде. – Знаешь, какой номер выкинул ее драгоценный супруг?

– Знаю, – ответила Джозефин, но сестра не обратила никакого внимания на ее слова и оживленно продолжала:

– Этот мерзавец ушел к какой-то девице и уехал с ней отдыхать на Гавайи. Представляешь? После того как отказался провести там их собственный медовый месяц. Помнишь, он говорил, что экономит, хочет купить большой дом? Лилиан, бедняжка, в полном отчаянии. Настолько, что хочет плюнуть на этот чертов дом и переехать к матери в Вермонт. Говорит, ей противно смотреть вокруг себя. Все напоминает этого негодяя, который попрекает ее тем, что она немножко поправилась. Впрочем, я ее понимаю. – И Саманта накинулась на свой салат.

– В Вермонт? Что она там будет делать?

– Растить ребенка. Найдет себе хорошего парня и снова выйдет замуж. Она, знаешь ли, очень привлекательная молодая женщина. А полнота ее – явление временное. За ней будут увиваться все подряд.

Джозефин нахмурилась.

– Не думаю, что ей это сейчас интересно.

– Ничего, время идет быстро. Раны залечиваются скорее, чем кажется вначале.

– Судишь по своему опыту? – с горечью спросила Джозефин.

Ее удивляло, что Саманта с такой легкостью забыла свое великое чувство. И было обидно за Эдди – милого, умного, обаятельного Эдди.

– Ну-ну, Джози, к чему такой тон? А я-то полагала, что ты порадуешься за меня.

– За тебя? Ты ни словом не обмолвилась о своих планах, – напомнила ей Джозефин.

– Коротко говоря, я собираюсь наконец-то устроить свою личную жизнь. Навсегда. И думаю, что ты одобришь мои действия…