Неподходящие (СИ)

Поэтому, когда терпение русоволосой было на исходе, она выходила из комнаты и бродила по дому. Родители находились где-то в городе, а домашних животных у Дримеров никогда не было. И Эрин чувствовала себя ужасно в этом пустом доме, еще наглухо закрытым на ключ. В тот момент, когда дышать уже становилось тяжело и ладони потели, девушка прислонялась к окну, так, будто желала расствориться в нем. Сероглазая со всеми силами пыталась сосредоточиться на окружающем мире; она напоминала себе о том, что он большой и в нем не существует никаких проклятых стен, давящих на нее морально.

У Эрин клаустрофобия и иногда она очень тяжелая.

Утром понедельника Дример поняла, что все. Она свободна. Эрин прямо босиком бросилась на улицу. Все двери, входная и та, что ведет во двор, были открыты — все выходные, как ожидаемо, Джейми запирала их на ключ. Раннее утро только пришло. Ступив голыми ступнями на холодную траву, Эрин раскинула руки и покрутилась вокруг себя. Тут она решила, что запечатление ее до одури счастливой рожи было замечательной идеей для второго снимка. Как раз Дример еще вспомнила о первом.

И улыбка тут же исчезла с ее лица.

Эрин сегодня выглядела необычно. На ней были черные джинсы, с прорезями на коленях и длинная белая футболка, купленная в излюбленном мужском отделе. Из-за того, что была середина сентября и потому, что Эрин чувствовала себя неуверенно с голыми руками, на ней еще болтался (а как иначе?) синий кардиган с капюшоном; материал его был приятным и чем-то с виду напоминал настоящий бархат. Сегодня «девочка-девочка» внутри Дример работала на полную — постоянно напоминала о том, что к такому наряду чудесно бы подошли ее любимые кеды. Которые уже вряд ли когда-нибудь наденешь. Сука, она что, издевается? И что здесь смешного-то, блять?

Русоволосая была в кедах Уриса. В силу его шестидесятого, наверно, размера, обувь заполнилась чуть ли не наполовину ватой и бинтами, когда вата начала заканчиваться. Эрин каким-то чудом умудрилась вдеть дополнительных шнурки, чтобы завязывать кеды потуже и вообще разбавить это белое уродство любимым черным. Это помогло. Обувь уже не болталась на ее ногах и ходить было нормально. Вот только теперь ее ноги даже издалека казались огромными, и Дример иногда чувствовала себя уродом. Да-да, блять! Она бы с радостью надела свои любимые кеды или — какого черта даже об этом не подумала? — напялила туфли или балетки. Но руки сами потянулись к этой обуви. Пахнущей какими-то травками и такой чистой, что пиво можно было с них хлебать. Эрин не всегда может объяснить свое поведение. Это была действительно их общая с матерью черта.

Она не планировала сегодня натыкаться на Уриса — что там скрывать, она не планировала, чтобы он присутствовал в ее жизни вообще. Дример в очередной раз напомнила себе повесить наконец-то таки его фото в туалете, когда наткнулась на кудрявого. Совсем неожиданно. Она просто вошла в поворот, проходящий между старшей и начальной школой и ведущий к черному ходу первой. Через него почти никто не проходил. Урис стоял там, прислонившись к одной из стен, практически всей расписанной разными непристойностями. На Стэнли были надеты джинсы и большой темно-зеленый свитер, но, не смотря на простоту одежды, выглядел он вновь как с иголочки. Еврей, подогнув левую ногу и упираясь ей в стену, держал в руках, кажется, альбом для рисования и с крайне сосредоточенным лицом что-то в нем рисовал. Эрин уже даже забыла, что Урис был левшой и малость удивилась.

Она некоторое время просто рассматривала его, сама не понимая, что сегодня в нем такого привлекательного. Может, ее просто так привлек альбом и неожиданная мысль о том, что, если он вдруг как-то неожиданно исчезнет, Урис точно расстроится? Губы Эрин, наспех намазанные лиловой помадой по дороге в школу (мама узнает — крышу снесет!), автоматически растянулись в улыбке, как стоило ей подумать о страданиях парня.

— Ты долго будешь там стоять? — неожиданный вопрос пробил тишину. Урис не отрывался от рисования. — Собираешься меня тут по тихому прирезать? Ты еще ту вилку с ресторана стащила?

— Катись в свой еврейский ад, Урис, — огрызнулась Дример, подойдя к парню и останавливаясь в нескольких шагах от него. — Тогда тебе там наконец жопу поджарят за такие несмешные шуточки. Хоть бы у своего очкастого дружка взял пару уроков юмора.

— Не дай бог, — возмущенным тоном ответил Стэнли, но он звучал слишком наигранно. — Скорей я возьму их у тебя. Но только если ты тоже сначала научишься шутить.

— Мои шутки замечательные. Спроси у своего бати, он их тоже очень одобряет.

Стэнли не мог не заметить свои кеды, в которых ножки Эрин размещались, очевидно, с комфортом. Но выглядела она в них очень смешно. Словно какой-то мутант. Как будто ноги ее были сделаны из двух спичек, а внизу располагался раздвоенный надвое спичечный коробок. Он с плохо скрываемым ехидством взглянул на Дример, но потом вовсе разразился тихим хихиканьем, звучащим еще более издевательским, чем громкий ржач. Или в Урисе было издевательским все.