Неподходящие (СИ)

— Правда не холодно? — игнорируя остальное, будто издеваясь, спросил Стэн. Но Дример не реагировала. Наверно, у нее было настолько хорошее настроение, что его ничем нельзя было испортить.

— Не холодно. Серьезно, всего-то ноябрь на дворе.

— Ноябрь? Сейчас одиннадцатое октября.

— Я округлила, — ответила Эрин так, будто Стэнли не понимал очевидных вещей. У него сейчас не было времени обсуждать ее математические способности. Стэн просто бросил сумку девушки на землю, следом за ней полетел его рюкзак. Избавившись от лишних вещей, Стэн снял с себя легкую темно-зеленую куртку, оставаясь в красной толстовке и рубашке, выглядывающей из-под неё. Дример заранее закатила глаза, зная, чего он хочет. Дело было не в настроении — у нее уже было какое-то смирение к действиям Уриса и к тому, что с его решениями не сможет поспорить, наверное, даже сам Бог. Она спокойно надела куртку еврея, очень скоро начиная в ней утопать — настолько велика она ей оказалась. Но она быстро согрела продрогнувшее тело своим теплом и запахом терпкого табака и все такого же яркого лимона. Она застегнула воротник до конца, тут же зарывшись в него носом. Эта гребанная привязанность к запахам, кажется, до добра не доведет. Стэнли показал ей фото, от которого Эрин отмахнулась, как от куска дерьма. «Квиты» — довольно вынес еврей, забирая фото назад. Дример хотела спросить, повесит ли он его над сортиром. Его-то она не повесила.

Заброшку они тоже прошли быстро. Эрин взяла черный мелок (будто заранее придумывала все пакости и составляла нужный маршрут прогулки), после чего начала исписывать стены. Любые места, до каких доставала. Очень скоро не очень длинная стена (ее, собственно, все равно хватило) пестрила, как рождественская елка, разными непристойностями и ругательствами. Эрин отошла в сторону, с торжествующим видом глядя на свои художества, наверное, как Малевич на свой черный квадрат. Стэнли, совсем как маленькой девочке, позволял ей делать всё, что заблагорассудится, и, будто взрослый, молча стоял в стороне и курил. Детище Дример он осмотрел только тогда, когда отрава в руках догорела дотла и когда пепел сам начал лететь на землю. Из надписей Эрин парень узнал много нового — не особо приятного — и, не радуясь этим знаниям, выхватил мелок из любимых рук, поднялся на носочки, чтобы достать до самого верха стены. Эрин с недовольством забрала из его правой руки сигарету, когда та чуть не обожгла еврею пальцы, чего он не заметил. Стэнли был занят другим. Над всеми художествами он каллиграфическим почерком аккуратно выводил фразу «простите за все это». Фырканье Дример слышал, наверно, даже бедный Каспбрак за своей уборкой. Она бесцеремонно отодвинула воспитанного Уриса и, подпрыгнув пару раз, в итоге потушила сигарету там, где на обычной бумаге должна была быть точка.

Они шли дальше, совсем не разговаривая. Дример не могла этого делать, сейчас лишь думая о том, как ее раздражает эта воспитанность Уриса. Кто бы мог подумать, что когда-то это было самым лучшим качеством в нем, которым Эрин восхищалась больше всего. Стэн схватил ее за руку, чувствуя до этого напряженную атмосферу. Но от смятения не осталось и следа, когда он увидел на пути магазинчик. Такой, в котором можно было купить все — от билетов на мюзикл до, когда-нибудь, запасной почки. Он хотел предложить Эрин доехать до него на велосипеде, но, обернувшись, не увидел ее на месте. Когда перед ним мелькнуло что-то светлое, Урис повернул голову назад, а после ему оставалось лишь довольствоваться видом Дример, быстро бегущей к этому магазину. Он хотел купить что-нибудь попить; погреться еще, ибо даже в толстовке было очень холодно. Вообще поразительно, как Эрин гуляла в одном топе, как ни в чем не бывало. Настолько, что он даже не сразу заметил это, привлекшись ее открытым поведением.

— Есть деньги? — на входе спросила Эрин и, даже не дожидаясь кивка, сказала. — Покупаем с тобой водку и сигареты. Первое делим, как тот отвратительный черничный пирог тетки Марш, а последнее забираешь только себе. Как награду за то, что возишься со мной весь день. Тебе, видно, совсем заняться нечем, Урис.

На миг Эрин выпала после того, как Стэн спокойно кивнул на ее заявление. Это подразумевало под собой молчаливое согласие, и Урис это подтвердил, когда сразу пошел к стеллажам с алкоголем. Поздно он спохватился и вспомнил, что несовершеннолетним алкоголь не продают. Но он не спросил, как они будут эту дрянь покупать, ибо Эрин достала из сумки паспорт — ехидная улыбка и легкое волнение на лице говорили, что в этом паспорте ей уже все тридцать, а то и сорок. Стэн с уверенностью взял самую большую бутылку водки и пошел на кассу.