Неподражаемый доктор Дарвин

Настала долгая пауза. Один из демонов подобрался к самому краю уступа и с минуту пристально рассматривал людей, а потом повернулся и издал несколько фыркающих звуков. Трое из его сородичей мгновенно исчезли во тьме и появились уже с мотком длинной веревки, которую и спустили с уступа. Первый демон снова фыркнул, ухватился за нее и начал проворно спускаться, ловко цепляясь как нельзя лучше приспособленными к этому занятию пальцами ног.

У основания уступа он снова замер. Дарвин не шевельнулся. Наконец дикарь осторожно подошел чуть ближе. Лицо его, от ушей до рта размалеванное красной охрой, казалось дьявольской маской, однако черные, глубоко посаженные глаза под нависающим тяжелым лбом светились умом и кротостью.

Дарвин приподнял пылающее тело Поула.

— Мой друг болен.

При звуке его голоса дикарь вздрогнул, но потом снова шагнул вперед.

— Гляди, краснолицый. Он горит в лихорадке. Дарвин снова кивнул на больного.

Демон подошел еще ближе, заглянул в лицо Поулу и нерешительно коснулся его лба. Кивнув, пробормотал что-то себе под нос, а потом пощупал пульс на жилистой шее полковника и невесело хмыкнул.

Дарвин одобрительно поглядел на собрата по профессии.

— Вот-вот, доктор, — тихонько произнес он. — Видите, в чем дело? Если мы не доставим его домой, где я смогу дать ему лекарство и пустить кровь, он умрет через несколько часов. И что же ты можешь для нас сделать, а, краснолицый?

Демон ни единым знаком не продемонстрировал, что понял эту речь, но внимательно разглядывал белого добрыми и умными глазами. Дарвин, и в лучшие-то времена не Адонис, сейчас являл собой весьма примечательное зрелище. Измявшаяся и запачканная одежда свисала с тучного тела грудой мокрого тряпья. Парик и шляпа потерялись при падении в заводь, а после блужданий по туннелям лицо покрывал толстый слой въевшейся грязи. На левой руке чернел глубокий порез, запястье и рукав были измазаны запекшейся кровью.

Доктор спокойно выносил этот осмотр, нимало не заботясь о своем внешнем виде. Наконец демон отвел взгляд и, взяв Дарвина за руку, подвел его к подножию уступа. Обвязав тело Джейкоба Поула веревкой и покрепче затянув узел, он издал какую-то певучую фразу. Ждавшие на обрыве сородичи втянули наверх сперва полковника, а затем, с гораздо большим трудом, и Дарвина. Раскрашенный демон легко взобрался следом без посторонней помощи. Забрав веревку, остальные дикари тихо скрылись в темных туннелях, что вели прочь из пещеры.

Дарвин вместе с предводителем подняли Поула и аккуратно уложили его на груду овечьих и кроличьих шкур, после чего краснолицый знахарь тоже исчез во мгле. Дарвин, впервые за все это время оставшись один, смог наконец-то как следует оглядеться по сторонам.

Похоже, уступ представлял собой что-то вроде места, где все племя могло собраться на пляски или общую трапезу. На деревянном треножнике близ одного из костров висели три разделанные и освежеванные овечьи туши. Груда мехов, на которые уложили Поула, располагалась в десяти футах от соседнего костра — как раз на самом подходящем расстоянии, чтобы больному было тепло и уютно. Дарвин неторопливо подошел к большому черному котелку, что покоился на углях, нагнулся и принюхался к содержимому. Кипяток. Что ж, полезная вещь — но не от него исходил тот заманчивый запах, что щекотал ноздри изголодавшегося гурмана. Доктор подошел к другому костру, где стоял точно такой же котелок, и принюхался снова. В желудке одобрительно заурчало. Баранья похлебка! Зачерпнув глиняным черпаком аппетитное варево, Дарвин как следует приложился к нему и, прихлебывая, продолжил осмотр.

У ближней стены высилась аккуратная стопка глиняных горшков. Сверху тянулся ряд рисунков, выполненных красной и желтой охрой. Фигурки человечков на них были стилизованы; Дарвина заинтересовало, что на многих картинках изображался лес, где среди неправильных, деформированных людей гуляли кабаны и олени, причем изображенные в высшей степени реалистично.

На другой стене тоже виднелись рисунки, однако гораздо более загадочные — сложная, переплетенная сеть линий, начертанных желтой охрой. У подножия этой стены лежала груда штанов и курток из грубо сшитых между собой кроличьих шкурок. Дарвин удостоил бы их лишь беглым взглядом, не улови на одной, лежавшей дальше всего от огня, какой-то голубоватый отблеск. Подойдя к куче, доктор поднял ее — она слабо светилась зеленовато-синим сиянием, тем самым, что видели кладоискатели на Кросс-Фелл, а потом — близ веревочного моста.

Прочно зажав клочок меха между указательным и большим пальцами, Дарвин оторвал его и спрятал в карман насквозь промокшего пальто. Как раз в это мгновение красный дикарь показался снова, а за ним по пятам — женщина из его племени с грубым деревянным ящиком в руках. Лицо ее было раскрашено такими же красными узорами. Обойдя Дарвина как можно дальше, она опустила ящик рядом с Джейкобом Поулом. Краснолицый дикарь взял один из стоявших у стены горшков, наполнил его кипятком из котла и открыл крышку ящика. С головой уйдя в свое занятие, он словно напрочь забыл о присутствии чужестранца.