Неподражаемый доктор Дарвин

— Перед нападением? Сначала мы с Филипом спустились в каменоломню одни. Но там и видеть-то было нечего. Только стены ямы и небо. Верно, Филип?

Тот пожал плечами. Судя по виду, ему это все уже надоело.

— Никакого Бессмертного, если вы к тому клоните, хотя условия для его появления были самые идеальные. Я пошел туда, чтобы уговорить Элис оставить вздорные выдумки и вернуться. По личному опыту знаю: в каменоломне опасно. Мне было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Переходите к делу — и наконец покончим с этой историей.

Дарвин перевел взгляд на Ледьярда. Тот словно бы собирался что-то сказать, но потом склонил голову и промолчал. Доктор, в свою очередь, пожал плечами.

— Не сомневаюсь, все вы свято убеждены, будто сказали мне чистую правду. Однако легко доказать, что никто из вас не сказал всей правды. Как мы знаем, каменоломня довольно глубока, но все же не как колодец. С вашего места любой из вас мог явственно видеть еще две вещи: луну и мельницу.

Элис кивнула.

— Ну конечно. — Она повернулась к Олдертону. — Помнишь, Филип, я еще сказала, что даже без фонаря различаю на стенах маленькие вкрапления кремня.

— И какое это может иметь значение? — ворчливо поинтересовался Олдертон.

— Очень большое, — ответил Дарвин. — Если вы видели луну, то, значит, видели и мельницу, вырисовывающуюся на ее фоне. Мельница стоит так, что, когда луна поднимается высоко и ее становится видно со дна каменоломни, вращающиеся лопасти постоянно перерезают свет. А теперь, если можете, припомните слова предостережения Джеральда Олдертона — ибо его послание предназначалось именно предостеречь. Кто помнит?

— Я, — негромко проговорила Элис. — «Коль восточный ветр могучий в небесах разгонит тучи»…

— Нынче вечером так оно и было, — кивнул Дарвин. — А дальше?

— «И над мельницей, бледна, встанет полная луна».

— Замечательно. Так вот, поскольку крылья мельницы не были закреплены, то они довольно быстро вращались. Если внимательно наблюдать за ними, можно заметить некий факт: после того, как ветер достигнет определенной силы, скорость вращения лопастей от него уже практически не зависит и близка к постоянной. Почему же так важно, чтобы не было туч? Да по вполне очевидным причинам! Иначе не будет видно луну. Итак, вот каковы условия Джеральда Олдертона. Луна, светящая в каменоломню через лопасти мельницы. Достаточно ли всего этого, чтобы вызвать из каменоломни Зверя? Или требуется еще какой-то фактор? Именно это я и собираюсь проверить при помощи своего механизма.

Он показал на сверкающий железом и медью прибор. Зрители взирали на него скептически. Лишь Джеймс Ледьярд яростно замотал головой.

— Не надо! Ради всего святого, доктор Дарвин, ни один здравомыслящий человек не станет вызывать демонов, где бы они ни обитали.

Дородный доктор заколебался, обдумывая эти слова.

— Совершенно справедливо, — наконец произнес он. — Разве что мы призываем их, чтобы изгнать раз и навсегда. Тогда это необходимо. А теперь вы все смотрите внимательно, не отводите глаз с луча фонаря.

Он приоткрыл створку фонаря, и луч света протянулся по всей комнате, выбиваясь из-за странного механизма. По этому сигналу Поул встал, тихо задул свечи, что висели в замысловатых канделябрах на стенах, и задернул шторы. В комнате, освещенной одним лишь фонарем, воцарилось гробовое молчание.

Дарвин согнулся над инструментом и отодвинул металлическую щеколду. Что-то зажужжало, и металлическое колесо начало медленно вращаться. Торопливо обойдя стол, доктор взял конец шнура, привязанного к боковой стенке прибора, натянул его и встал у всех за спиной. Лопасти мерно пересекали луч, отбрасывая по комнате дрожащий узор света и тьмы.

Дарвин натянул шнур посильнее. Движение колеса ускорилось, черные лопасти так и мелькали на фоне яркого луча. Доктор потихоньку экспериментировал с веревкой, подбирая какую-то определенную скорость вращения. В комнате, заглушая ровное жужжание механизма, послышались звуки мучительного, затрудненного дыхания, сдавленное горловое рычание.

Элис отвела взгляд от луча и в ужасе закричала. Филип Олдертон медленно поднимался на ноги. Вены у него на голове и шее налились кровью. Огромный и страшный в прыгающем свете фонаря, он начал поворачиваться к молодой женщине. Деревянные ручки кресла затрещали и разлетелись у него в руках, как сухие веточки.

Дарвин отпустил шнур и, не успел Олдертон окончательно встать, наклонился к нему сзади. Ловкие и сильные руки доктора сжали сонную артерию владельца поместья. Силач захрипел, пытаясь вырваться, но через несколько секунд качнулся вперед и без чувств рухнул на мягкий ковер.

Дарвин разжал руки.

— Зажгите свет, да побыстрее. — Он глубоко вдохнул, как будто сам долго не дышал. — Вы, Брезертон, приведите слуг и перенесите вашего господина в постель. По моим подсчетам, он придет в себя минут через пять. Когда очнется, не давайте ему ничего, кроме воды, и бдительно наблюдайте за ним, пока мне или доктору Ледьярду не представится возможности его осмотреть.