Неподведенные итоги

Когда ставишь какую-либо вещь, то это в идеале процесс взаимоза­висимый. С одной стороны, ты интерпретируешь произведение так, как его видишь, придаешь ему свою интонацию, свою окраску, а, во-вто­рых, если ты не режиссер-насильник, то само произведение ведет тебя, диктует приемы, манеру изложения. Конечно, определенная «борьба» с пьесой у меня происходила. Пьеса была насыщена обилием диалогов, причем частенько бумажные десятиклассники «шпарили» весьма вы­спренние, далекие от жизненной правды тексты. Нравственные, поли­тические намерения автора, ее антипатии (совпадающие с моими) че­ресчур выпирали. Монологи выглядели излишне публицистическими. Было слишком много дидактики. В условном искусстве, каким являет­ся театр, это могло иметь место, но в реалистическом фильме сразу стало бы фальшивым, резало бы слух. Следовательно, надо было под­мять диалоги, не изменяя их сути, под разговорный, молодежный жар­гон. И здесь мне очень помогли исполнители. Если вопрос с актрисой на роль учительницы решился сразу, – я давно люблю и почитаю пронзительный, трогательный талант Марины Нееловой, – то осталь­ных исполнителей пришлось искать и делать кинопробы. Я стал искать среди реальных десятиклассников. Было немало поисков, репетиций, кинопроб, прежде чем мы остановились на исполнителях. Наташа Щу­кина и Дима Марьянов (после фильма – студенты театрального учили­ща им. Б. Щукина, а ныне артисты-профессионалы) были найдены в школьном театре, где они оба играли в спектакле «Доброй охоты» по книге Р. Киплинга «Маугли». Федя Дунаевский перед этим снялся в главной роли в ленте К. Шахназарова «Курьер», а у Володи Тихомирнова, солиста балета, тоже имелся небольшой киноопыт. Главное, что по возрасту, по психофизическим данным юные исполнители соответ­ствовали персонажам. Кроме того, я использовал ребят в качестве своего рода «ревизоров» диалога. Каждую фразу мы пропускали через лич­ный опыт молодых исполнителей, используя знание среды, а также их субъективные особенности. Я старался тем самым приблизить диалог к жизни. Но когда я говорил, что не только ты ведешь произведение, но и оно тебя ведет, я имел в данном случае в виду ту жестокость, которой была пропитана ткань пьесы. Все сюжетные перипетии исходили из безжалостности, немилосердности юных героев. Причем, как мне казалось (именно это было интересным для меня), – о своей бессердечнос­ти герои даже не подозревали. Подлинное «я» каждого раскрывалось по мере движения событий и во многом неожиданно для самих героев. Они до визита к учительнице сами не подозревали о своих дурных на­клонностях, не догадывались, на что способны. Делать ленту о заведо­мых уголовниках, которые пришли вышибить из учительницы необхо­димое им любыми средствами, представлялось мне примитивным, обедняющим жизнь. Куда глубже было бы начать сюжет почти с пустя­ка, с неловкой просьбы милых симпатичных десятиклассников и посте­пенно, шаг за шагом, довести его до раскрытия их внутренней сущнос­ти, до показа ужасного финала. Было важно проследить, как каждый последующий шаг молодых людей, открывая в них новое, гнусное, от­резает им путь к отступлению в добро, вынуждает их подняться на сле­дующую ступень насилия. То есть, хотелось спрятать, скрыть, по воз­можности уничтожить авторский волюнтаризм, диктующий действия молодым персонажам, хотелось постараться придать их поступкам естественность жизненного развития. По сути, фильм – единоборство учительницы и четырех юных существ, которые в сумме как бы создают один многогранный молодежный образ. Противостоит им сорокалет­няя учительница, шестидесятница по убеждениям, идеалы которой тоже несколько проржавели под влиянием затхлого времени. И тем не менее, в главных своих критериях – что такое честь, добро, правда, любовь, – она осталась на праведных, истинных позициях. Конечно, лживая педагогическая система проникла в поры Елены Сергеевны, ко­нечно, порой она не замечает, как декламирует набившие оскомину идейные пошлости, общие места. Конечно, коррозия, поразившая все наше общество, затронула и ее. По-моему, Неелова донесла все это тонко, филигранно, одновременно с горечью и симпатией к своему пер­сонажу. Надо признать, что молодежь выписана и сыграна более нега­тивными красками. Но когда мне говорят, что я сделал фильм, направ­ленный против молодежи, я не могу с этим согласиться. Это – чушь! «Дорогая Елена Сергеевна», в первую очередь, – рассказ о крахе поко­ления, к которому принадлежит учительница. Эта страшная ночь в квартире Елены Сергеевны раскрывает ей глаза на бессмысленность ее работы и жизни. Ибо педагогический результат оказался противопо­ложным ее желаниям и намерениям. Эта ночь обнажает полное жизненное и профессиональное фиаско учительницы. Фильм, во вторую оче­редь, – рассказ о том, куда привели юношей и девушек фальшивые ло­зунги, вранье, показуха – те нормы, по которым жили – да во многом живут и сейчас – взрослые. И в-третьих, фильм показывает, каким же уродливым взросло юное поколение, воспитанное на лживых, фальши­вых постулатах. Циничные, жестокие, бездуховные, эгоистичные парни и девчата, которые не остановятся ни перед чем для достижения своих корыстных целей. Но это не столько их вина, сколько их беда! Однако в том, что запальчиво декларируют десятиклассники, немало горькой правды, колких, жестоких и справедливых разоблачений. Во­прос только в том, ради чего режется эта самая «правда-матка». К сожалению, в данном случае – для того, чтобы оправдать собственные подлости.