Неподвластные времени

Ее голова лежала на груди Харпера. Она была счастлива – и обессилена настолько, что не могла даже пошевелиться, только лежать, закрыв глаза, чувствуя, как рука Харпера скользит по ее спине.

Анни медленно обретала ясность мыслей – и это ей вовсе не нравилось. Ей не хотелось думать ни о чем – ни о прошлом, ни о будущем. Она могла только чувствовать, только вдыхать его запах, замереть в его объятиях. Но мысль о том, что, по всей вероятности, это последняя ночь, которую они проводят вместе, возвращалась к ней. Завтра Харпер отправится в рейд, и если все пройдет так, как они думают, если они узнают правду о смерти Майка, больше у него не будет причин оставаться на ферме.

Ее глаза наполнились слезами, но она сумела сдержать их. Он говорил, что ждет от нее честности, – но Анни не могла, не хотела показывать ему свою печаль. Тем более теперь, когда он и без того вскоре должен был покинуть ее. У нее не было никакого способа, чтобы удержать его. Оставалось только надеяться и молиться, что он успел привязаться к ней и скоро захочет вернуться.

– Детка?..

Почему-то слова эти всегда вызывали у нее чувство боли и какой-то непонятной жалости к самой себе. Нет, она не будет плакать, не будет печалиться. Она сумеет улыбаться ему и смеяться вместе с ним. Улыбнувшись, она уткнулась ему в плечо и вздохнула:

– Хм-м?..

Харпер усмехнулся:

– Ты мурлычешь, совсем как большая ласковая кошка.

– М-м… именно так я себя сейчас и чувствую. – Она провела пальцами по его волосам.

Харпер вздохнул с облегчением. Мгновение назад он чувствовал, что Анни вот-вот заплачет – и боялся, что все снова повторится как в прошлый раз. Он был рад, так рад, что она не заплакала… Нет, сегодня ночью такого не будет. Какие же у нее нежные, ласковые руки… Он тихонько застонал от наслаждения:

– Ты просто чудо…

– А теперь кто из нас мурлычет?

– Мужчины не мурлычут, – наставительно заметил он. – Это было удовлетворенное рычание.

«Вот так. Смейся – ради меня, смейся, Анни. Позволь мне слышать твой смех. Позволь хоть раз увидеть тебя счастливой».

– Удовлетворенное, значит? – Она подняла голову и улыбнулась ему.

Какие у нее ласковые глаза – они так и лучатся светом…

– Черт побери, детка, если бы я был удовлетворен больше, чем сейчас, я был бы уже в раю. Только скажи мне ради всего святого: Джейсон крепко спит по ночам?

Улыбка Анни стала шире:

– Как сурок.

– В таком случае…

Харпер напрягся и поднялся, все еще прижимая к себе Анни; поцеловал ее – раз, другой…

– Давай-ка пойдем наверх и отыщем там хорошую мягкую постель.

Анни снова уткнулась головой ему в плечо:

– Хорошая мысль, но, надеюсь, ты понесешь меня на руках. Не думаю, что я смогу идти.

– Детка, если я возьму тебя на руки, дальше дивана мы не доберемся.

– Я всегда любила этот диван…

До дивана им таки удалось добраться; Харпер растянулся во весь рост, перевернулся на бок и с удовлетворенным вздохом снова прижал Анни к груди.

– Сказал бы я, что это похоже на старые, добрые времена, когда мы прятались здесь от папы и…

– Но тогда мы были одеты.

Харпер прижался лбом к ее прохладному лбу.

– Мы что, играем в старые, добрые времена, Анни?

Она немного отодвинулась, заглянула ему в глаза:

– Тебе это не нравится? Тебя что-то тревожит?

– Да. Тревожит.

– Я тогда сказала тебе правду. Ну… до этого, вечером. Я люблю тебя.

– Анни…

– Не-ет. – Она прижала тонкий пальчик к его губам. – Нет. Ты хотел от меня честности, и я буду честной. Я люблю тебя. Я вовсе не хочу заставлять тебя говорить что-то, чего ты, может, совсем и не чувствуешь. Я просто хочу, чтобы ты знал, что чувствую я. И отчасти это действительно из-за того, что было между нами десять лет назад. Я ничего не могу с этим поделать, Харпер, потому что никогда, ни на день, ни на час я не переставала любить тебя.

Потрясенный, Харпер закрыл глаза:

– О Господи, Анни…

– Все в порядке. Я знаю, ты не можешь сказать мне того же, и не виню тебя за это. – Она говорила очень нервно. – Я знаю, что не могу заставить тебя любить меня.

– Но раньше тебе это удавалось, – проговорил он. – Ты так меня обхаживала, что я и не заметил, как по уши влюбился в тебя.

Харпер открыл глаза и заметил в ее взгляде искреннее изумление.

– Что? – Ты обвинял меня в том, что я скрываю от тебя свои чувства.

– Анни…

– Нет, ты был совершенно прав. Я знала, что так оно и есть, но причину поняла только сейчас. Может быть, я вовсе не так уж и изменилась за эти годы. Думаю, я боялась, что если позволю тебе увидеть мои чувства, то отпугну тебя этим: тебе будет казаться, что я тебя принуждаю к чему-то. А этого я не хотела. И сейчас не хочу.

– Но почему твои чувства должны меня к чему-то принуждать?