Тэмури – маленький инквизитор, не для того ли запаянв темя, с сетчаткой слит.Не убивает – пускает корни в височной доле, нервнойсистеме – и муки длит.Парализует мышцы, лишает воли и гибнет с теми,кого спасти соблаговолит.Тэмури – риф-кораблекрушитель, за дальним мысом,за зеленеющим маяком.Ему наплевать, что вы ему разрешите, не разрешите —он потрошитель, он поступает со здравым смыслом,как с тем окурком – в кусты зашвыривает щелчком.Это вам при нём сразу нужен огнетушитель,дым коромыслом – а он не думает ни о ком.Тэмури – мой образок нательный, едва увидим другдруга – прыснем и окружающих развлечём.Он станет сварщиком из котельной, вселенским зломили Папой Римским, комедиографом, силачом —И мы даже выберем день отдельный, и под мартинипоговорим с ним, о том, что любимдруг друга зверски —но вновь получитсяни о чём.
27–28 сентября 2007 года
Сёстры
любовь и надежда ходят поодиночке,как будто они не одной мамы дочки,как будто не сёстры вере, и в каждой строчкевера шифрует для них: я тут!но они не читают (глаза закрыты)и, несмотря на твои заметные габариты,вера, они же не видят тебя, и не дури ты —они нескоро тебя найдут.вера говорит, шевеля ноздрями,ходит с нами, как человек со зверями,как не съеденный ещё капитан кук с дикарями,в смутном предчувствии злой судьбы;вряд ли найдётся имя бездонней,она наяву с нами, а не на иконе, имы тянем к жару её ладонейнизенькие свои мохнатые лбыСаша МаноцковЧем полны их глазницы – пороха ли, песка ли?Любовь и Надежда умнее Малдера или Скалли:Они никогда меня не искали —К ним нужно долго идти самой.Я старшая дочь, с меня спросят гораздо строже.Нас разлучили в детстве, но мы похожи:Папа взял три отреза змеиной кожиИ сотворил нас на день седьмой.Они, как и я, наделали много дряни,Дурачатся, говорят, шевеля ноздрями,Но сестры слепы, а я вот зря не:Все время видеть – мой главный долг.А им не ведать таких бессонниц, красот, горячек,Которыми, как железом, пытают зрячих —Папа проектировщик, а я подрядчик.Три поросёнка – и Серый Волк.