Непокоренная Березина

— Хорошо. Будем проявляйт гуманный, благоразумный, — надменно согласился он с бургомистром. — Я будем отпускать больной старик. Но вы все обязан пойти в полицай и давал мне гарантия за старик.

— Даем! Даем! — посовещавшись, зашумели крестьяне. — Отпускайте нашего деда.

— Выходи, старый хрыч, — угрожающе шевельнул бровями Станкевич. — Ну? Быстро!

Старик, поддергивая на бегу короткие, выше щиколоток, брючки, неохотно вышел и молча побрел в поле. Станкевич, дождавшись, когда он скроется из виду, смягчил истинное выражение своего лица и обратился к сельчанам:

— Думайте, господа, думайте. У нас с вами оч-чень мало времени.

Через час в соседнюю деревню Прудок примчался верхом на коне мальчишка и подскакал к дому Кришталей. На крыльцо выбежала, на ходу застегивая легкую шерстяную кофточку, пятнадцатилетняя сестренка его Нина.

— Что случилось? Что ты?

— Дедка повелел сообщить куда надо: в Выдрице каратели с бургомистром. Всех мужиков похватали. Держат в сарае. Угонять будут для работы в полиции. А то постреляют…

— Все поняла. Скачи! Нет, стой! Назад не смей. Убьют по дороге. Брось коня на выпасе, а сам — к нам. Переждать надо.

Мальчишка поскакал на луг. А Нина, вбежав в дом, бросила маме несколько слов о событиях в Выдрице и пустилась в лес через огороды. Разразилась гроза. Хлынул проливной дождь, но Нина забыла обо всем, о себе самой. В голове у нее было одно: успеть, во что бы то ни стало успеть сказать Сороке о карателях и спасти выдрицких мужиков.

— По какой дороге каратели могут повести захваченных? — спросил Сорока у запыхавшейся Нины.

— Из Выдрицы в Борисов они пойдут через Крупки, так как по лесным дорогам прямо в Борисов для них опасно — партизаны кругом. А там две дороги. Одна — ближе к вам, другая — по ту сторону реки. По какой пойдут — не знаю.

— Сделаем так. Я буду наблюдать с опушки леса, а ты смотри с крыши дома и, как только увидишь, помаши платком в ту сторону, куда повернут.

— Хорошо. Я побежала.

— Давай, Ниночка! Да слишком не торопись. Пока идет дождь, они не пойдут. По сухой дорожке потопают гады.

По ближней дороге вышел конвой в восемь карателей. Остальные во главе с офицером и бургомистром отправились по дальней. Господа очень дорожили своей жизнью. Та дорога хоть и длиннее, да безопаснее — с одного фланга ее прикрывает река…

Сорока выбрал для засады кустарник, вплотную прилегавший к ближней дороге. Но сразу встал вопрос: как стрелять в конвоиров? Ведь можно попасть в безвинных людей. Договорились метким стрелкам стрелять по охране одиночными выстрелами, а очереди давать вверх и, выскакивая на дорогу, разоружать и добивать охрану.

Нина подала сигнал: идут.

Глянул залп. Пятеро из карателей были сразу убиты наповал, остальные кинулись врассыпную. Мужики попадали на дороге и стали уползать в кусты. Теперь можно было стрелять очередями из автоматов по оставшимся в живых карателям. В считанные минуты все они полегли замертво. Ни один не ушел.

— Ну, а вы, православные, — сказал Сорока освобожденным, собрав их на дороге, — марш по домам!

— Нет! Не пойдем, — воспротивились выдричане. — Хватит… Насиделись. Воевать будем. Пиши в отряд!

— Ну что ж… Это хорошее дело. Берите оружие убитых фашистов и подавайтесь с нами в лес. Благословляем вас на подвиг во славу Родины!

Тут же избрали командование новым отрядом. Командиром стал бывший работник лесхоза Кирилл Шинкевич, а комиссаром — писарь сельсовета Степан Шутько.

Подъехал на низкорослой лошаденке и старик, дерзивший у сарая. Увидел, что мужики с оружием стоят в строю, всполошился:

— Братцы! А я-то як же? Рази я не вояка! Рази я не защитник?

— Становись в строй, дед, — строго сказал Шинкевич. — Спасибо тебе, защитил от поганого и честь нашу, и сами головы. Спасибо, добрая душа. Теперь и пули твои пусть так же метко разят врага, как разил язык. Но… с командирами полегче… Ведь теперь ты — красный партизан!

Девичий «атаман» в городской управе

Об этом дерзком походе в Борисов Леля Колесова на совещании у Спрогиса не рассказала. Побоялась, что ей попадет за слишком рискованный и смелый замысел зайти в городскую управу и застрелить ненавистного палача города — бургомистра Станкевича. Она утаила все, сделала вид, что больше в город не ходила. А между тем этот поход был. И состоялся он вскоре же после первого.

На этот раз Леля в город не пошла через населенные пункты. Она минула их лесом, болотами. В руках у нее снова была корзина с бутылками простокваши. Она знала, что немцы любят простоквашу и с жадностью набрасываются на нее. Да и убыток не такой уж большой, если и выпьют всю — пускай подавятся.

Как и раньше, она вышла на шоссе вскоре после рассвета километрах в трех от Борисова. Только теперь не пошла по нему, а спряталась на обочине среди молоденьких елок и стала ждать того самого дедка-молоковоза, который каждый день по приказу старосты доставлял молоко в Борисов. Она надеялась опять упроситься на телегу и переехать мост с ним. Но увы! Дедка не было.