Непокоренный «Беркут»

– Сейчас скажет: «Вам хоть говори, хоть кол на голове теши».

Полковник на некоторое время замолчал.

– Бесполезно вам что-то объяснять. Вам хоть говори, хоть кол на голове теши. Я говорю о серьезных вещах, а Журба с Бодренко стоят, улыбаются. О какой дисциплине здесь можно говорить? Ладно, доведете до милиционеров, завтра купание в Днепре отменяется. В шесть выезд и на ночь выставите по два человека на охрану автобусов. Водитель мой видел, как недалеко от техники какие-то подозрительные люди крутились. Ночью офицеры тоже выходите, проверяйте, чтобы ваши люди не спали на посту. Все, давайте по местам, уже поздно, а завтра рано вставать. Надеюсь, смены поделить сможете без моего участия?

Командир снова погрузился в свой ежедневник. Все потянулись на выход. Прямо возле комнаты поделили очередность дежурства и разошлись по комнатам. Ивану выпала очередь с четырех до шести. В комнате Саркиса уже не было, а Гена лежал поперек кровати, забросив ноги на стену, и читал красочный глянцевый журнал.

– Гена, ты что, йогой занялся? – опешил от увиденного милиционер.

– Нет, просто Серега вычитал в интернете, что при долгом сидении в автобусе нарушается кровообращение, чтобы его восстановить, нужно делать упражнение «березка». Вот я и решил совместить приятное с полезным: и березку сделаю и журнальчик почитаю, – поделился своим ноу-хау Находько с товарищем.

– Он тебе не посоветовал голой жопой на ежа садиться, для улучшения кровообращения?

– Нет. Какие новости?

– Завтра купание отменяется. В шесть часов выезд.

– Вот те на! – Гена, положив журнал, повернувшись, сел на кровати. Андрей приподнял голову с подушки и спросил:

– Куда в такую рань едем?

– Не знаю. Командир не говорил, просто сказал в шесть выезд и все.

– Ну что за работа? Я уже все банные принадлежности собрал, а тут такой облом, – стал возмущаться Гена расстроенным голосом.

– Немного вас еще расстрою, – решил добить товарищей Иван. – Вы заступаете ночью на охрану автобусов. Могу дать на выбор с четырех до пяти или с пяти до шести.

– Лучше с пяти до шести, – сразу согласился Гена.

– А кого мы меняем?

– Логвиненко с Американцем. Сейчас им позвоню, обрадую, – сказал Иван, доставая телефон. Обзвонив товарищей и предупредив, что выезд в шесть, выслушав в трубке возмущения по поводу отмены купания в проруби, милиционер разделся и быстро залез под теплое одеяло.

– Гена, давай спать. Уже поздно, завтра рано вставать, – попросил Иван друга, продолжавшего листать глянцевый журнал.

– Спи, я тебе что, мешаю? – пробурчал товарищ, расстроенный последними известиями.

Убедившись, что друга уговаривать бесполезно, он повернулся к стенке.

– Свет хотя бы не забудь выключить, – предупредил Иван.

– Хорошо.

Сквозь сон Журба слышал, как товарищи собирались на пост. Когда они ушли, он провалился еще на пятнадцать минут в глубокий сон. Разбудил его громкий писк будильника. Быстро встав с кровати, умылся и, надев форму, вышел на улицу. Выйдя из тепла на холод, Иван поначалу даже не почувствовал мороза, но через некоторое время он напомнил о себе легким пощипыванием щек и кончика носа. На улице стояла тишина, только было слышно, как между автобусами кто-то ходит, поскрипывая на снегу. Окна в общаге, где квартировался «Беркут», постепенно загорались, бойцы просыпались и собирались на выезд. Иван зашел за автобус и навстречу ему с поднятым воротником и натянутой на глаза шапкой, растирая руки, вышел Андрей.

– А где второй? – задал вопрос Журба.

– В автобусе сидит. Зачем вдвоем мерзнуть, – начал отстаивать друга Кольницкий.

– Дрыхнет, наверное, как всегда? В каком автобусе сидит?

– В этом, – указал Андрей пальцем на стоящую напротив машину. Иван разжал руками двери и увидел: прямо перед входом, удобно умостившись на сиденье, запрокинув голову с открытым ртом, мирно храпел Гена. От шума, когда открывались двери, он даже не пошевелился.

– Ты смотри, какой крепкий, детский сон. Андрюха, у тебя шишка есть?

– Нет. Не надо, Вань, еще удавится.

– А спать на посту надо? Давай хотя бы снежку ему в рот засунем, – сказал Иван, придерживая ногой одну створку дверей и набирая снега, чтобы слепить снежок.

– Вань, да не трогай ты его, – громко, стараясь разбудить товарища, сказал Андрей.

Гена, потревоженный громкими звуками, напоследок всхрапнул и, подняв голову, уставился на Ивана, стоящего перед ним.

– О, Ваня! Что, смена закончилась?

– У тебя, Гена, как в кино – монтаж: глаза закрыл – смена началась, глаза открыл – закончилась.

– Да я на пять минут погреться зашел.

– Мы с Андреем уже полчаса возле тебя, как слоны топаем, а ты и ухом не ведешь.

Ища поддержку своим словам, Иван повернулся к Кольницкому. Он стоял напротив и, улыбаясь, слушал спор товарищей. Увидев, что на него смотрят, пожал плечами, мол, разбирайтесь сами и пошел на другую сторону стоянки. Из дверей общежития, переговариваясь между собой, еще опухшие от сна выходили милиционеры.

– Схожу кулек заберу, пока не уехали, – сказал Гена, выбираясь на мороз.