Непокорная

Татары были на марше. Мунджа радовалась, ведь это означало, что изгнание ее отца закончилось. За последние несколько дней она познакомилась с Бахчисараем, столицей Крымского ханства, и осознала разницу между Мурадом Гераем и Азадом Джималом. Первому не приходилось жить в юрте, ведь у него был собственный дворец, который, по словам ее отца, мог бы находиться в одном из пригородов Константиние. Его жены и дочери носили шелковые одежды и тяжелые золотые украшения. Они также умели читать и писать и превосходно играли на гусле.

Мунджа переняла у них несколько песен и теперь напевала одну из них. Речь в ней шла о возлюбленном, который отправился в степь, чтобы снискать себе славу и завоевать богатую добычу, а затем предстать перед отцом любимой девушки и попросить ее руки. Мунджа подумала, что татарские девушки пользуются большей свободой, чем дочери османских сановников, которым разрешалось появляться за пределами своих жилищ только в широких одеждах, скрывавших фигуру, и с закрытым лицом. При этом она поняла, как тяжело ей будет снова привыкнуть к жизни в Константиние.

Верблюд, на спине которого был установлен паланкин, в котором сидели Мунджа и ее рабыня, внезапно остановился. Мунджа с любопытством выглянула наружу и увидела татар, которые присоединились к войску Мурада Герая. Наездники сильно отличались друг от друга внешним видом и снаряжением. Так, бóльшая часть воинов Мурада Герая носила кольчуги и остроконечные шлемы и была вооружена саблями, пистолетами и длинными ружьями искусной работы. Другие же татары были одеты в длинные стеганые кафтаны, а их головы венчали либо шлемы с меховой оторочкой, либо меховые шапки. Из оружия преобладали короткие копья, сабли, луки и стрелы. Хотя лишь у некоторых имелось огнестрельное оружие, все выглядели довольно воинственно.

Мунджа заранее жалела людей, на которых эти мужчины собирались напасть. Для них было важно не завоевание территорий и политическое господство, а военная добыча, особенно рабы. Не смущаясь присутствием светловолосой Мунджи, всадники хвастались тем, сколько красивых белокурых девственниц они захватят в Австрии и продадут в рабство.

«Бог устроил так, чтобы были хозяева и слуги. Но действительно ли Он хотел, чтобы незнакомцев, которые никому не сделали ничего плохого, уводили с родной земли и принуждали к рабской жизни вдали от дома?» – спросила себя Мунджа. Бильге тоже была рабыней, но темнокожая девушка родилась в Константиние и не была похищена.

Исмаил-бей подъехал ближе и остановил жеребца рядом с их паланкином. Мунджа с радостью заметила, что отец улыбается. Она знала, каким сильным ударом стало для него изгнание, но теперь он мог встретиться с падишахом в Белграде и передать ему свою просьбу. После этого Мехмед Четвертый, несомненно, вернет ему прежнюю должность, и Кара-Мустафа-паша не сможет этому помешать.

– О чем задумалась, дитя мое? – спросил Исмаил-бей у непривычно молчаливой дочери.

– О том, что султан примет тебя обратно к своему двору, – ответила Мунджа.

– Да будет на то воля Аллаха! Но Кара-Мустафа постарается этому помешать. – На мгновение лицо Исмаил-бея стало серьезным, но затем он прогнал мрачные мысли и засмеялся. – Все будет хорошо, дочь моя. Если великий визирь одержит победу, он должен будет проявить великодушие.

– А если он потерпит поражение?

– Даже не думай об этом, дочь моя! Войско падишаха, да продлится его правление тысячу лет, непобедимо. Посмотри хотя бы на эти тысячи татар. Этого войска достаточно, чтобы опустошить земли врага и заставить его истечь кровью в бесчисленных схватках. Прибавь сюда армии господарей Валахии и Молдавии, а также бесчисленное множество других народов великой империи сынов Османа. Наши янычары обратят неверных в бегство, превратив их в заикающихся трусов.

Мунджа не знала, действительно ли ее отец верил в это или же просто хотел, чтобы доносчики сообщили о его словах Мехмеду Четвертому и Кара-Мустафе. Чтобы вернуть себе благосклонность великого султана и положить конец вражде с великим визирем, Исмаил-бей вынужден был расхваливать их обоих, хотя в случае с Кара-Мустафой это давалось ему нелегко. Мундже отец приказал держать язык за зубами и в разговорах с женами Мурада Герая и его военачальниками не произносить о великом визире ни одного худого слова.

– Будем надеяться, что это будет быстрая и успешная кампания, отец, – сказала Мунджа и еще сильнее отодвинула занавеску паланкина, чтобы лучше видеть, как к войску присоединяется новый отряд.

Это были всадники Азада Джимала, и, несмотря на свой преклонный возраст, хан лично вел их на войну. «Если бы его старший сын Ильдар был жив, Азад Джимал наверняка поручил бы это ему», – подумала Мунджа. При этой мысли она вспомнила молодого поляка, который убил татарина. Ей было немного жаль, что она больше никогда не увидит этого юношу. Девушка часто представляла себе его лицо и восхищалась смелостью, с которой он бросил вызов жестокому хану.

– А что будут делать поляки? – невольно спросила она.

Ее отец пожал плечами: