Непокорная

– Не вешай нос, братишка! Мы уже столько пережили, и с остальным наверняка справимся. Интересно, чем сейчас занимаются Матиас и Геновева?

– Я не хочу этого знать, – ответил Карл и пустил мерина рысью, чтобы приблизиться к обозу.

Йоханна рассмеялась и последовала за ним, снова позабыв о единокровном брате и о мачехе.

12

Замок Аллерсхайм не был одной из крупнейших резиденций на территории Священной Римской империи. Но для местных жителей он имел большее значение, нежели Бамберг или даже далекая Вена, где правил император Леопольд. Матиас фон Аллерсхайм был весьма доволен званием, положенным ему по праву рождения. Действительно, более влиятельными, чем он, были лишь Христиан Эрнст, маркграф Байрейтский, и Петер Филипп фон Дернбах, князь-епископ Бамбергский. Но даже эти господа вынуждены были принимать во внимание его интересы, если не хотели предстать перед Имперским камеральным судом, расположенным в Вецларе, или, что было еще хуже, – перед разгневанным императором.

Однако в данный момент у Матиаса хватало забот и помимо господ из Бамберга или Байрейта. Живот Геновевы рос. Со дня исчезновения Йоханны и Карла прошло уже несколько недель. В темное время суток Матиас думал о том, что грабители убили близнецов и закопали их где-то в лесу. «Это твоя вина, – напоминала ему совесть, – ты должен был довольствоваться Аллерсхаймом и оставить Эрингсхаузен Карлу, как хотел отец. Теперь же Иисус Христос на Страшном суде возложит на тебя вину за гибель брата и сестры. Твоя жадность будет стоить тебе вечного блаженства».

Геновева чувствовала сомнения Матиаса и делала все возможное, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Ее главным аргументом по-прежнему оставалось тело, и Матиас не мог устоять перед ее чарами. Сегодня она снова заманила пасынка в свою комнату, пока остальные обитатели замка уже крепко спали, и теперь стонала под тяжестью его тела.

– Осторожнее! Ты причиняешь мне боль! – упрекнула она Матиаса.

Он с виноватым видом оперся на предплечья и стал двигать тазом осторожнее.

– Хорошо! – вздохнула Геновева, когда волна удовольствия накрыла ее и она на несколько долгих мгновений почувствовала во всем теле сладостное напряжение, которое для нее было равнозначно небесному блаженству.

Чуть позже Матиас тоже достиг пика наслаждения и скатился с мачехи.

– Побудь со мной еще чуть-чуть, – попросила Геновева, когда он собрался уходить.

Матиас послушно положил свою одежду обратно на стул и снова лег на кровать. Геновева взяла его за руку.

– Сегодня ты доставил мне огромное удовольствие, – сказала она. – Тебе и впредь следует проявлять такую же нежность, чтобы не причинить вреда нашему ребенку.

Матиас вздрогнул:

– Извини, я не нарочно.

– Тогда люби меня так, как я хочу, а не как дикий бык, – ответила Геновева с улыбкой.

– Скоро я не смогу заниматься с тобой любовью. Твой живот становится все больше и…

– Не беспокойся об этом.

Геновева готова была удовлетворять его нужды вплоть до рождения ребенка, потому что боялась, что в противном случае Матиас возьмет в любовницы одну из горничных и привяжется к ней. Будет еще хуже, если он женится и будет навещать по ночам только свою жену. «Какой же он жалкий слабак! – подумала Геновева. – Хоть и жаждет обладать мной, воспользуется первой же возможностью, чтобы от меня избавиться».

– Гунцберг прислал гонца, – сообщил Матиас, чтобы сменить тему разговора.

– Правда?

– Поскольку он не может заполучить Йоханну, рыцарь требует сатисфакции, – сказал Матиас.

– Какой еще сатисфакции?

– Либо двойное приданое в качестве компенсации, либо… – Матиас запнулся и беспомощно уставился в потолок.

– Либо что? – довольно резко спросила Геновева.

– Я должен жениться на одной из его дочерей.

– Что? О жалкий подлец! Да он совсем рехнулся! Как он может этого требовать?

– Гунцберг ссылается на письмо, которое фратер Амандус отправил ему по твоей просьбе. Кунц говорит, что оно так же обязательно для исполнения, как и договор.

Матиас выглядел подавленным. Он не мог позволить себе открытого выпада против Кунца фон Гунцберга, ведь в противном случае уронил бы себя в глазах соседей.

Геновева тоже это осознавала.

– Это твоя вина! – гневно воскликнула она. – Тебе следовало получше следить за сестрой. Она улизнула от нас и, небось, уже околела где-то на чужбине.

– Святой Иисус Христос, пожалуйста, не дай этому случиться! – отчаянно простонал Матиас.

Геновева поняла, что дальнейшие обвинения лишь еще больше обременят его совесть, и нежно погладила пасынка по лицу и груди.

– Пути Господни неисповедимы. Как мы, люди, можем сомневаться в Его всемогуществе? Если хочешь, мой двоюродный брат тебя исповедует, – предложила она Матиасу. – Он освободит тебя от грехов.

Подумав о том, что его исповедником будет именно фратер Амандус, подделавший завещание отца, Матиас едва не отклонил это предложение. С другой стороны, двоюродный брат Геновевы был образованным монахом, рукоположенным в священный сан, а следовательно, знал, что приемлемо для Господа Бога, а что – нет.