Непокорная для Бешеного

Принуждать и ломать Береговую не хочу. Я передумал. Себя сломать легче. А смотреть в ее испуганные глаза, как в синие глубины бездны — это все равно что представлять, как над Милой издевался ублюдок, который ее убил, и поставить себя на его место. Я не могу стать таким же. Я — тварь, но не настолько.

Бой затянулся. Противник был не атакующим, но крепким боровом, я выиграл по очкам, а зал неприятно скандировал и требовал зрелища.

Не сегодня. И не сейчас.

Я выбрался с ринга и, быстро приведя себя в порядок в раздевалке, вернулся в бар.

По коже скакали разгоряченные угли, а в теле все еще чувствовалась натянутая спираль. Не помогают бои от вожделения. Сука, ничего не помогает.

Бросив на стойку купюру за коньяк, показал жестом бармену, что займу ВИП-зал. Паренек с выбритыми висками кивнул в ответ и, спрятав деньги, поманил пальцем одну из дежурных проституток.

Сойдет. Высокая, худая. Волосы цвета темной вишни, наряд из лакового красного платья. На лицо слащавая, вызывающе накрашена, но мне уже плевать. Дрочить задолбало, если откровенно, я должен спустить пар. С моим аппетитом и болезненным стояком пару шлюх нужно, но и так сойдет.

Оглядывая со спины выбранную девушку, я думал о Варе. Наверное, она уже спит в это время. Хотелось бы с ней понежиться, обнять, закутаться в ее теплые руки, вдохнуть запах волос. Забыться рядом.

Но вспоминая, как она шарахнулась от меня в машине, я оставил попытки что-то изменить, ведь был прав… Монстра невозможно полюбить. И желать монстра можно разве что за деньги, а Варе на деньги плевать. Если бы не болезнь сына, она никогда бы не связалась со мной добровольно.

Не стал церемониться. Захлопнул дверь и указал девке на диван. Пока она шла к указанному месту, расстегнул ширинку и, высвободив себя, провел кулаком вниз-вверх.

Девушка хотела сесть, но я ее развернул к себе спиной и толкнул, заставляя встать на локти. Ее упругий зад натянул алую, как кровь, юбку. Край сместился, приоткрывая вид на тонкую полоску стрингов. Не возбуждало. Это все доступное и приторное. Не вставляло.

Механически разогрел кровь, плоть набухла в кулаке. Я дернул юбку шлюхи вверх и сместил в сторону полоску трусиков. Провел пальцами по ее сухой промежности. Она задрожала, словно не ожидала такого напора, выглянула испуганно через плечо. И в ее глазах я увидел похожий на Варин страх.

— У тебя что первый рабочий день? — грубо и не церемонясь, спросил, а она вдруг кивнула. И под слоем штукатурки я смог разглядеть милое, светлое лицо совсем юной девчушки.

Оттолкнул ее. Девушка переползла по дивану в угол и, согнув колени, уткнулась в них лбом. Зарыдала, будто я и правда над ней поиздевался.

Я быстро застегнулся, потер подбородок и присел на другой край дивана.

— Рассказывай.

Девчонка вскинула голову, посмотрела на меня туманно. Тушь потекла, а маленький кулачок еще сильнее размазал краску по щеке.

— Что рассказывать? — она брезгливо поморщилась и отвернулась.

— Как докатилась до… этого…

— А вам, что?

Я пожал плечами.

— Да в целом ничего. Просто интересно.

— Ваше «интересно» все равно мне не поможет, — она буквально выплюнула мне эти слова в лицо и не отвела взгляд. Только сейчас, видимо, заметила уродливые шрамы на лице. — Кошмар. Кто вас так?

— Старые раны.

— Вы же вроде женаты, — девушка шмыгнула носом и показала взглядом на мою правую руку, где сверкало в вечернем свете обручальное кольцо. — Зачем сняли меня? Жена не дает?

— Все сложно.

Девчонка завела пальцами вишневые кудри за ухо, смущенно заулыбалась.

— Я бы не простила, если бы муж вот так… ходил налево.

— Сюда святоши и не ходят, — я встал, взял со столика коньяк и два бокала. Наполнил их и протянул один девушке, но она замотала головой. — Только святоши попадают… Не пьешь?

— Отчим бухал по-черному, меня от спиртного теперь воротит.

— А мать?

— Умерла от рака, когда мне было десять.

Я опрокинул в себя горячительное и налил еще. Разговоры как-то уводили напряжение в темный угол, получилось выпрямиться и не выть от ноющей боли между ног.

— И? — подтолкнул я девушку и все-таки вложил в ее холодные пальцы бокал с коньяком. — От капли ничего не будет, но морально станет полегче. Попробуй. Только вот, закуси, — передал ей тарелку с нарезанным сыром.

— А вы, — она дрожащими руками обняла бокал, спустила ноги и стыдливо закусила губу, — не хотите больше?

— Посрать, чего я хочу. Ты этого не хочешь.

— А ваша жена?

— Я не знаю.

— Вы что не вместе живете?

— Вместе, но она сторонится меня и боится. Видишь, какой урод ей попался, — и повернулся к ней шрамом.

— Ну… не такой он и уродливый, а шрамы мужчин украшают. Не красят поступки.

— Поступки мои тоже требуют лучшего, — я сел на диван и откинулся затылком на спинку. — У нас договорной брак.

Не знаю, зачем делился, но так хотелось хоть с кем-то поговорить о сокровенном.

— Но вы же ее любите? — девушка все-таки выпила коньяк, закашлялась. Мне пришлось потянуться ближе и похлопать ее по спине.

— Как ты?