Непокорная для Бешеного

— Ложь, — мягко возразила психолог. — Вернитесь в кабинет, Варвара. Вам нужна профессиональная помощь. Вы в обморок упали от паники, я лишь коснулась вашего плеча.

— Обычная анемия, — пришлось соврать снова. — Я слишком долго нахожусь в больнице, а пора бы перекусить и выйти на свежий воздух. Из-за этого обмороки. Спасибо, что помогли, — и, прижав к себе карту, ринулась к выходу.

Врач больше не задерживала, хотя я чувствовала ее цепкий взгляд на своих лопатках.

Сердце колотилось, как бешеное, на грудь будто камень положили, так тяжело было. От утренней легкости не осталось и следа. Даже внизу живота начало тянуть.

Это всего лишь кошмары. Кошмары и все… Они не могут мною владеть. Я сильнее этого.

— Тише, малыш, — прислонившись к стене уже на лестничной площадке, прошептала я и погладила живот. — Мы справимся. Всё будет хорошо.

Глава 51

=Бешеный=

Варя задерживалась, но зная, какие очереди в больнице, я не сильно волновался. Совсем малость тревожился, но терпеливо ждал. Хотя мобильный достал из куртки и положил рядом, чтобы следить за временем и ответить на ее звонок, вдруг что.

Сам не звонил, не хотел отвлекать.

Марьяна, что отпросилась домой, проведать брата, давно уехала.

В доме стало тихо без девушек и даже пустовато. Я, дикий волк, что привык к уединению, внезапно понял, что не всегда одиночество нужно для залечивания душевных ран. Суматошная Марьяна и активная Варвара устраивали каждый день баталии на тему кино, музыки и книг, а я слушал их и ловил себя на мысли, что счастлив в эти минуты, что хочу участвовать. Вчера даже поспорил с ними немного, что Сапковский не такой уж и заморочный и сложный, как они думают, что стоит попробовать почитать, прежде чем ставить крест на авторе. Они согласились, что пойдут на это, если я прочитаю что-то и предложенных ими женских романов. Мол, и там можно найти что-то полезное для себя и все не так плохо, как я предвзято думаю.

Сложив купленные для девушек книги великого польского фэнтезиста на столик, я лежал на диване, фоном слушал новости по телику и что-то никак не мог задремать. Вчера поздно лег, ночью почти не спал, выдалась, казалось бы, минутка для отдыха, но сон не шел. Будто держало что-то.

Открытие клуба Береговой отложил по неизвестным причинам, потому нас с женой пока не дергали, но я знал, что Чех держит руку на пульсе и в любой момент заявится. Знал я и то, что следит, и эти сладкие дни вырванного у судьбы счастья скоро закончатся.

Чувствовал. Будто моя жизнь — это последние песчинки в часах.

Я пытался найти Настю, по своим связям и через особые каналы, что остались после тюрьмы. За эти месяцы перебрал каждую ниточку, где оборвалась связь с сестрой, но так и не смог ничего выяснить. Ублюдочный псих прекрасно понимал, что она — туз в рукаве, что только этим удержит меня на поводке, потому хорошенько сестру припрятал.

Только он прекрасно понимал, что вырастил моими же руками еще один козырь — это Варвара, ее сын и наш общий ребенок. Я так влип в эти сети, что одна мысль причинить ей боль обманом — убивала изнутри мое черное сердце. Сдавливала. Мешала дыханию.

Провалившись в дрему, я пропустил звонок, а когда телефон взорвался снова — подскочил и врезался коленом в туалетный столик.

Экран подсветился именем, а я сдавил челюсти и дернул волосы пятерней. Началось.

— Да, — ответил, прикрыв глаза.

— Полчаса на сборы, — неприятный голос приказал. — Твоя благоверная под прицелом. Только дернись, Волчара, лишишься всего.

— Мы все сделаем, — скрипнул я зубами.

— Если Лютый заподозрит обман — ты знаешь, что будет. Не пощада — это гарантирую.

— Не заподозрит.

— Да что-то я сомневаюсь, — Чех щелкнул языком, на фоне послышался скребок — он любитель ножиком играться, и сейчас, скорее всего, вырезал на столе мое имя. Там много имен на деревянной полированной поверхности. И Лешкино тоже есть. — Я требовал бабу влюбить в себя, а не самому втрескаться. Отработал ты хорошо, бебика заделал для правдивости, да только, боюсь, сольешься в самый неподходящий момент. Что, сестрица Берегового так в трахе хороша, что ты все ему простил? Надо будет ее испробовать, когда все закончится.

— Не простил, — протянул сквозь сомкнутые зубы, чувствуя, что вены от ярости налились и скоро полопаются. — Я сломаю ему жизнь. Ради этого и жил эти годы.

— Звучит романтично, но баба… всегда помеха.

К чему был этот разговор — я с трудом понимал, но полунамеки, что Варю этот мерзавец собирается пустить в расход, по-настоящему пугали. Меня сложно напугать, а сейчас я присел, назад на диван, стянул отросшие волосы пальцами и до дикой боли дернул.

Он не посмеет. Это ведь месть Лютому, и только. Я не позволю Варю тронуть. Детей. Сестру...

— А нервишки успокаивать нужно, Волчара, — зарокотал противный голос шефа, — а то так без волос останешься. Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю. С Настеной твоей ничего не случится, если будешь хорошим мальчиком, а вот на счет женушки… договора не было, — он противно заржал. — Захочет жить, отработает, больно уж понравилась она мне.