Непокорная для шейха (СИ)

Когда мои волосы рассыпались по плечам, я подумала, что это произошло само по себе. Оттого сразу и не обратила внимания. Продолжала гладить подарок Висама по холке, потому что это успокаивало хоть немного и ненадолго. И лишь когда чьи-то руки легли мне на талию, подскочила, как ошпаренная. Развернулась, встретившись взглядом с черными глазами конюха.

— Ты что себе позволяешь?

От возмущения и негодования я уже поднимала руку, чтобы залепить ему пощечину. Но араб как будто перебывал под действием наркотических препаратов. Смотрел на мои волосы, на губы и в глаза, а его грудь тяжело вздымалась. Так выглядит человек, в полной мере утративший контроль над собой.

Он не понял по-английски. А в моем арабском лексиконе не задержались слова в стиле «пошел ты на…». Да и вряд ли бы он их расслышал. Я посмотрела в расширенные зрачки мужчины, и мне стало страшно.

Отступила, оглядываясь по сторонам. Где моя охрана? Почему они неотрывно следовали за мной во время прогулки, а сейчас, когда грозит реальная опасность, куда-т о исчезли? Я что, сама должна разруливать эту ситуацию?

Мужчина наступал, бубня себе под нос мантру то ли восхищения, то ли обещания всего, что со мной сделает. Я уперлась в мраморный борт загона. Заржала моя кобылица, беспокойно заметавшись по вольеру, почувствовав опасность. Наверное, ей передалось мое состояние ужаса и обреченности, которое только чудом нес ковало меня.

— Я жена Висама Аль-Махаби! Тебя за это… казнят! — смешивая арабский с английским, попыталась я остановить этого психа. Но он не слышал. Наступал, не сводя глаз с моего лица, до тех пор, пока не подошел вплотную, попросту зажав меня в углу.

— Помогите! — отчаянно закричала я, безуспешно пытаясь оттолкнуть нападающего. — Охрана!

Почему они исчезли, словно растворились? Я об этом тогда не думала. Думала лишь о том, как отбиться от этого здоровенного детины, не понимающего никаких слов, и как будто обезумевшего при виде моих волос…

Мой крик оборвала резкая боль в солнечном сплетении. Я была так ошеломлена, что задохнулась, и начала сползать по ограждению. То, что меня при этом ударят, я точно не могла ожидать.

А нападающему именно это и было надо. Накрутив мои растрепавшиеся волосы на кулак, он потянул вверх и начал целовать, пытаясь разорвать высокий ворот абайи.

Вот тут я оцепенела. Боль, отвращение, ужас, сила насильника — все это выбило меня их колеи. Все попытки увернуться были похожи на слабое трепыхание.

А конюх забыл обо всем. О том, что я жена его хозяина. О том, что нас в любой момент могут застать, и ему не сносить головы. Он как будто вообще ни о чем из этого не беспокоился, продолжая терзать мои губы и пытаться разорвать воротник.

Когда затрещала ткань, я ка будто вынырнула из оцепенения. Подняла колено, чтобы посильнее ужарить между ног. Но этот шизоид был готов к такому маневру — зажал мою ногу между бедер, вжимая в мраморную стену до боли…

Звук хлыста разорвал реальность, нашу безмолвную борьбу. Завопив, мужчина отшатнулся от меня, прижимая ладонь к плечу. Разорванную кандуру тотчас же пропитала кровь.

Я без сил сползла по стене и закрыла лицо руками. Меня трясло. И когда я справилась с подступающими рыданиями от пережитого шока и подняла глаза, первого, кого увидела — эмира Давуда Аль-Махаби.

Он навис надо мной, сжимая в руках хлыст. Его темные глаза смотрели с каким-то удовлетворением, как будто — я боялась об этом подумать — все происходящее было срежессировано именно им. Но с какой целью?

Я не смогла выдержать этот взгляд. Он как будто выжег все во мне. И в тот момент я ощутила, как пролетела перед глазами жизнь.

Говорят, это происходит перед смертью.

Эмир не подал мне руки. Пришлось вставать самой, кривясь от боли и держась за живот, где еще чувствовались последствия жестокого удара. Чуть поодаль я увидела фигуру Зейнаб, закутанную в паранджу черного цвета. Куда исчез конюх, я не успела заметить. Только капли крови на светлом мраморе конюшни напоминали о том, что здесь произошло.

— Шармута, — сплюнул Давуд, не сводя с меня глаз.

— На меня напали! — нет, я не собиралась терпеть оскорблений. — В вашем дворце! Вы обязаны принять меры!

Эмир сощурился.

— Мне следовало раньше их принять. Но теперь уже обычными мерами не обойтись. Стража!

То, что он мне уготовил, было настолько ужасным, что я даже не смогла нарисовать все это в своем воображении. Подумала, что стража сейчас прилюдно снесет башку потерявшему берега прислуге. Но когда мои недавние конвоиры, которые непонятно куда исчезли до этого, оставив меня одну, материализовались из ниоткуда и окружили меня, я побледнела. Уже понимала — означать это может только одно…

— Взять ее! В машину и ждать моих распоряжений!

— Что… что ты собираешься делать?.. — опешив и сбросив руки охраны, прошептала я. От ужаса пропал голос. — Ты не можешь… дай мне поговорить с Висамом…

— Ты ничего больше не скажешь, Кира Полянская. Никому и никогда. Ты опозорила наш род, и расплата будет жестока. Увести ее!

Ужас ударил на поражение. Я едва не потеряла сознание. А меня уже крепко сжали за предплечья, подталкивая к выходу.