Непокорная невеста

Джулиана охотно повиновалась. Ей и самой хотелось поскорее отгородиться от этой злобной ведьмы, ее будущей свекрови.

— Я просто удивляюсь, милорд, как вы не умерли еще в детстве, — прошептала Джулиана.

— Меня воспитал лорд Питер Берк, — попытался улыбнуться Раймонд. — Так что все претензии к нему. До тех пор, пока я не вырос и не стал рыцарем, родители не обращали на меня ни малейшего внимания. За что я им бесконечно благодарен.

Он сел на постель и скорбно посмотрел в пространство. Вид у него был такой, словно он только что понес невозвратимую утрату. К примеру, лишился титула и наследства.

Джулиана порывисто подсела к нему, взяла его за руки:

— Они и в самом деле могут это сделать?

— Еще бы, — мрачно ответил он.

И Джулиана поняла, что то была не пустая угроза. Одного дня, проведенного в компании графа и графини де Лоше, было достаточно, чтобы понять: они способны на любую гнусность. Джулиана была готова предложить Раймонду в утешение свои собственные земли, но ведь он не ребенок, которого можно успокоить, подарив одну игрушку вместо другой. Он — взрослый мужчина. Никогда Раймонд не рассказывал ей о своем графстве, но она прекрасно знала, что такое собственная земля. Поля и леса родного края жили в ее душе, без них она просто не смогла бы существовать.

Раймонд изобразил беспечность:

— К чему убиваться? Все равно я не получал с этих владений ни гроша.

Джулиана подумала, что ее земли, ее богатства ему жизненно необходимы. Но знала она и то, что Раймонду нужна и она сама, не только ее приданое. Против воли в душе ее шевельнулось нечто, напоминающее торжество: этот красивый рыцарь был прикован к ней прочно — никуда не денется.

— Вы и в самом деле любимый советник короля?

Он смущенно ответил:

— Генрих делает столько глупостей. Должен же ему кто-то об этом говорить.

— И что же, вы говорите королю, что он сделал глупость? — спросила Джулиана, и сердце ее забилось от гордости.

Подумать только, ее Раймонд так разговаривает с королем!

Ее Раймонд? Джулиана поражалась самой себе.

Еще вчера она считала себя хозяйкой своей судьбы. Казалось бы, когда обнаружился обман и выяснилось, что Раймонд никакой не зодчий, между ними все было кончено. Она была разъярена, оскорблена, но, надо признаться, не слишком удивлена. Ведь с самого начала она чувствовала, что это человек не простой, что это настоящий лорд. Обида — да, гнев — да, но не удивление. Почему же после такого удара она мысленно называет его «своим Раймондом»?

— Да, мне не раз приходилось называть Генриха дураком, — ухмыльнулся Раймонд. — Так что вы подумайте, миледи, стоит ли выходить за меня замуж.

— Я с самого начала говорю, что не стоит, — огрызнулась она.

Раймонд рассмеялся, взял ее пальцами за подбородок:

— Прекрасно сказано, миледи! Вы отлично справились с этим маленьким бахвалом Феликсом. Один удар — и вы сразу стали чувствовать себя гораздо свободней.

Джулиана вспомнила, что остается еще сэр Джозеф:

— Увы, не так это просто.

— Ничего, долгий путь начинается с первого шага.

— Так вы считаете, что я поступила… смело?

— Смело? Мало сказать! Поднять руку на рыцаря, на человека, с детства обучавшегося воинскому искусству — пускай и не слишком хорошо?

В полумраке она почти не видела его лица, но голос его звучал искренне, прочувствованно.

— Сказать, что вы поступили смело — значит ничего не сказать. Вы имеете право наслаждаться победой. А с Феликсом я разберусь сам.

Раздвинулись ширмы, и Валеска показала двум крепким слугам, куда поставить здоровенную деревянную бочку со снегом.

— Благодарю тебя, Валеска. Это меня излечит, — сказал Раймонд.

Слуги вопросительно посмотрели на свою госпожу, но та лишь недоуменно пожала плечами.

Валеску, казалось, ничуть не удивляла бочка со снегом. Старуха уложила в изножье кровати раскаленный камень, обернутый в тряпку.

— Это, чтобы у вас ноги не мерзли, миледи, — сказала она Джулиане, а Раймонду сообщила:

— Твои родители заняли самое лучшее место у очага. Жоффруа велел маленькому лорду Феликсу перестать хныкать. Сказал, что если уж его вздула женщина, то пусть, по крайней мере, не привлекает к себе лишнего внимания.

Она подмигнула Джулиане, а Раймонд тем временем скинул башмаки и штаны.

— Ты должна называть моего отца по титулу, Валеска, — проворчал он. — Иначе он тебе задницу надерет.

— А я совсем его не уважаю, — сказала Валеска, подбирая штаны.

— Смотри, а то последние зубы потеряешь. Мой отец старость не чтит.

Раймонд скинул плащ и дублет, и Валеска тут же подобрала брошенную одежду.

Раймонд остался в одной холщовой рубахе, ветхой и дырявой. Сквозь дыры в материи Джулиана разглядела у него на спине какие-то устрашающего вида шрамы.

Слуги тоже вылупили глаза, и Валеска прикрикнула на них:

— А ну марш отсюда, безмозглые!

Парни опрометью кинулись прочь.

— Можно подумать, никогда шрамов, не видели, — заметила Валеска и доверительно сказала Джулиане: — Если б не мои травы, он бы нипочем не выжил.