Непокорное Эхо

– У девочки должно быть много нарядов. Пусть сошьет себе красивое платье. А от меня не убудет, – успокаивала ее барыня. – Дочки у меня хорошие, но ваша просто умница!

– Даже не знаю, как вас благодарить, – смущалась в ответ Антонина Павловна. – Постоянно, кроме денег, подарки даете. Мне всегда неудобно их принимать.

– А вы берите! – настаивала Громова. – Чай от души даю! Не ко всякой я так, а только к тем, кто мне полюбился! Моя-то портниха не может так расшить, – пожаловалась она, – да и не справляется лентяйка со всеми заказами.

– Может, что не по нраву придется, то я и платы не возьму.

– Все по нраву! Все к сердцу! Все в лучшем виде! – расхваливала ее работу Анна Федоровна.

– Пойду я, – сказала Карнаухова и отставила чашку в сторону.

А сама медленно встала из-за стола и поблагодарила кормилицу:

– Спасибо за чай.

– Если надо что – просите. Вам никогда ни в чем не откажу. В доме теперь доктор есть, зовите, если надобно будет.

– Дай вам Бог доброго здоровья и мира в доме, – ответила ей портниха и склонила вперед голову, в знак благодарности.

– Спасибо, голубушка, – расплылась в улыбке хозяйка и проводила её на улицу.

На крылечке они распрощались, и Антонина Павловна поспешила покинуть барскую усадьбу, понимая, в каком положении она оказалась.

Григорий проводил женщину пристальным взглядом, видел, как та спешно прошла по двору и вскоре скрылась за воротами. Он сразу вернулся на веранду, подошел к столу и стал рассматривать вышитые салфетки.

Следом вошла маменька, она была радостной и довольной, сразу подошла к сыну и стала рядом.

– Кто эта женщина? – поинтересовался он.

– Наша мастерица! Мы ее просим белье пошить, вышить, расшить.

– Но у нас своя портниха есть.

– Наша так не умеет вышивать, – с досадой махнула рукой барыня. – Одну я к Марии в дом отправила, там теперь всех обшивает, а та что осталась, так не умеет трудиться. На это тоже талант нужен.

– А Вера ее дочка?

– Да, – радостно сообщила она. – И мать, и дочь, просто умницы и такие рукодельницы! Во всей округе не сыскать!

– Они вам полюбились?

– Конечно, – ответила довольно Громова. – Вера такая чудная девочка! Она умница, красавица, вся такая хорошенькая! Вот если могла бы, в дочки её себе взяла. Такая ласковая, такая отзывчивая, такая покладистая! – расхваливала она девчонку. – А зачем ты спрашиваешь?

– Я намерен открыть свой кабинет. Мне надо будет немного белого ситцу и пошить занавески, скатерти, салфетки и халаты.

– Я их попрошу, они мне не откажут.

Григорий улыбнулся, потом достал карманные часы, взглянул на них и тихо попросил:

– Вы ужинайте без меня. Я пойду вдоль реки пройдусь. Тишины хочу набраться, после шумного города.

– А как же ужин? – всплеснула руками матушка.

– Я потом Варю попрошу, она мне самоварчик поставит и достаточно.

– Гришенька, – жалобно заговорила она, – может, потом на речку? А сейчас с нами за стол?

– На ночь много есть вредно, – улыбнулся он в ответ, – это я вам, как доктор заявляю!

А сам склонился, поцеловал ее в щеку и быстрым шагом вышел из дома. А в спину услышал тяжелый вздох матушки.

Он уверенной и статной походкой двигался по селу. Вскоре свернул в проулок, прошел возле храма, там спустился вниз и тихо побрел по берегу многоводной реки.

Уже вечерело. Солнце медленно катилось к горизонту. По небу плыли белые пушистые облака. А широкая река тихо журчала, неся свои воды вниз по течению. В кустах звонко щебетали птички, наполняя Белогорье своими голосистым пением. У изб суетились крестьяне, завершая день на своих грядках и убирая свое скудное хозяйство.

Барин шел по берегу и вслушивался в тишину. Нет, не прогуляться он намеревался и не набраться этой удивительной тишины, а пошел он на луг, где собиралась местная молодежь. Так хотел он отыскать ту незнакомку, что повстречалась ему тогда в лесу. Ее заразительный смех он не забудет никогда и узнает его из миллиона девушек. Её взгляд он будет помнить еще долго, такими большими и красивыми были у Веры глаза. Они словно глядели на него из темноты, и как только он пытаясь уснуть или отвлечься от мыслей о ней, то этот чудный образ, милой и совсем молоденькой девочки, вновь и вновь всплывал перед ним. Хотя и предполагал он, что зовут её Вера, но надо было убедиться в этом лично.

Время неумолимо бежало вперед. Вот и солнце уже зашло за горизонт. А к лугу стала медленно собираться местная молодежь. Парни и девушки, парами и кучками, шумно двигались от села в сторону реки. Еще издали слышался звонкий заразительный смех, а с другой стороны деревни девчата затянули громкую протяжную песню. Нарядные и красивые, молодые и задорные, они сошлись в большую кучку и на лугу стало совсем весело. Ребята сразу принесли хвороста, сложил все в большую кучу и зажгли костер. Мгновенно в небо взмыло большое яркое пламя.

Громов уверенно шагнул вперед, а самому не терпелось познакомиться со всеми, ведь ему предстоит теперь лечить эту самую молодежь.

Костер разгорался все сильнее, а девчата стали увлеченно играть в ручейки. Парни остались в стороне и смотрели то на огонь, то на своих подружек.