Непокорное сердце

— Не могу понять, почему мессир Бергерон оказывается рядом каждый раз, когда у тебя наконец появляется возможность раздавить этого паука Ги, — задумчиво проговорил д'Уллак.

— Он его дядя, — коротко бросил Дрого и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Он знает истинную цену Ги, но, насколько мне известно, очень привязан к своей сестре. Только ради нее он делает все возможное, чтобы этот болван остался жив.

— Так Ги племянник Бергерона? — растерянно отозвался Танкред, — Но в таком случае ты никогда не сможешь убить его.

— Пожалуй, хотя теперь понял, что просто обязан это сделать. Впрочем, дядя не может постоянно находиться рядом с племянником, чтобы вовремя защитить его, — у Бергерона есть дела и поважнее. Кроме того, в один прекрасный день может случиться так, что этот заботливый дядюшка даже свою любовь к сестре посчитает не настолько серьезной причиной, чтобы постоянно спасать жизнь такого негодяя, как Ги.

— М-да… — неопределенно протянул Танкред. — Ты не объяснишь мне, почему Ги хотел убить Иду? Судя по тому, что я видел, между ними произошла настоящая битва.

— Трудно сказать, что у этого подлеца в голове! Я знаком с ним несколько лет, но до сих пор не понимаю, за что он меня так ненавидит. В этой деревне он занимался тем, что убивал беззащитных женщин и детей. Что ему стоило заодно прикончить Иду? Тем более что это было бы для меня тяжелым ударом, о чем он прекрасно знает К тому же Ида наверняка сама набросилась на Ги, увидев, что он творит

Танкред усмехнулся:

— Да, сдерживать себя Ида не умеет. — Он повернулся к церкви и нахмурился. — Что-то она там слишком долго находится. — Обведя глазами сгоревшие дома и лежащие на земле тела жителей деревни, он проговорил сквозь зубы: — Если мы задержимся здесь, кто-нибудь решит, что это наших рук дело.

— Я подожду еще немного, а потом пойду в церковь. Может быть, там много раненых и Иде требуется время, чтобы помочь каждому. — Он немного помолчал. — Она должна рассказать нам подробно, что здесь произошло.

— И почему она сюда прибежала, — добавил Танкред.

Ида стояла на коленях возле пожилой женщины. Закончив перевязывать ей шею, она встала и огляделась. В церкви было еще пять женщин и такое количество детей, что Ида даже не могла их пересчитать. Они сбились в кучу, затравленно озираясь и дрожа. Трое из ребятишек, испуганно прижавшись друг к другу, прятались за алтарем. После устроенного норманнами побоища почти все эти дети остались бесприютными сиротами.

— Кто их родители? — показав на бледные личики, настороженно выглядывающие из-за алтаря, спросила Ида у дородной темноволосой селянки, которая принесла раненной в шею женщине воду в кожаном бурдюке.

— Это дети нашего свинопаса, Эдгара. Он умер этой весной от простуды, а их мать сегодня убили норманны.

— Кто-нибудь сможет взять их к себе?

— Взять? Куда? От наших домов остались только зола и пепел. А когда эти проклятые убийцы уйдут, нам нечего будет есть, они все отобрали — и скот, и птицу, и зерно. Не оставили даже утвари. Да и зачем она теперь… — Женщина горестно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.

«Она права». — Подумала Ида и спросила:

— Сколько им лет?

— Эдгару — тому, что постарше, — двенадцать. Его сестре Герде — десять, а малышу, Гэру, — пять. А вам-то что до этого? — грубовато сказала женщина, бросив на Иду подозрительный взгляд.

Сделав вид, что ничего не заметила. Ида снова спросила:

— Вы действительно уверены, что у них не осталось ни одного родственника?

— Абсолютно.

— Тогда я возьму их.

— Зачем? — Глаза женщины сузились. — Что бы отдать этим убийцам?

— Не все норманны такие жестокие. Разве похож на них тот, который за меня вступился? Вы же сами видели, как он меня спас от смерти.

— Да, видела. Но я также слышала, что вы говорили на их языке, — жестко заметила ее собеседница; остальные женщины начали одобрительно перешептываться.

— Меня научила ему моя мать. Она говорила, как по-английски, так и по-французски.

— Не знаю, не знаю… Вы появились здесь вместе с норманнами. Раньше мы вас никогда не видели.

— Меня взяли в плен в Пивинси, но Бог сжалился надо мной, и я попала к благородному и милосердному человеку.

Женщина с сомнением пожала плечами:

— Но это вовсе не означает, что он будет рад принять саксонских детей и захочет о них заботиться. Этих детей сделали сиротами его же соотечественники.

Упорство и недоверчивость этой женщины начали раздражать Иду.

— Разве не я помогла вам спасти жизнь? Я уже взяла одного малыша и раненого юношу, и поверьте, вовсе не потому, что мне были нужны лишние рты, как не нужны они и тому человеку, у которого я нахожусь в плену. Никто из вас не выражает желания приютить этих детей. Так почему же вы со мной спорите? Я по крайней мере могу дать им хоть какой-то шанс выжить. А вы?

Женщины некоторое время молчали, переглядываясь друг с другом.

— Нет. Можете их забрать, — наконец с явной неохотой сказала темноволосая.

Ида решила, как можно скорее покинуть эту церковь. В глубине души она понимала опасения женщин и все же чувствовала себя глубоко уязвленной.