Непокорное сердце

Она резко села на постели, прикрывшись одеялом, а он подлил масла в огонь:

— Мало того, что красивая, так у нее еще очень много земли.

— Земли? Тебе что, предложили много земли?

— Целое графство.

На лице Иды было написано такое же немое изумление, как и у Годвина, когда тот

услышал эту новость.

— И ты теперь граф?

— И графский титул, и земли я мог бы получить в случае женитьбы на той милой девушке, но я сказал «нет».

Ида потерла лоб, пытаясь осознать сказанное.

— Ты отверг предложение Вильгельма, не стал графом и не получил ни земли, ни власти, ни богатства…

— Ну да…

— Его не очень рассердил твой отказ? — участливо спросила Ида.

— Как ни странно, нет. У меня сложилось впечатление, что именно этого он и ожидал. Он лишь выразил сожаление, что пока ничего другого не может мне дать.

— Так значит, ты остался безземельным рыцарем? — Ее сердце радостно забилось: о подобном повороте событий она и мечтать не смела! — Но ты же так к этому стремился; из-за этого и в поход отправился…

Он тоже сел в кровати и обнял Иду за плечи.

— Нет, любовь моя. Даже если бы мне предложили королеву, а с ней — королевство, я все равно сказал бы «нет». Мне нужна только ты… А, почему ты плачешь?

— От страха.

— От страха? Чего же ты боишься, родная?

Ида шмыгнула носом и вытерла слезы.

— Вдруг однажды ты решишь, что я не стою такой жертвы.

— Ида, я принял решение в здравом уме и твердой памяти, не жалею об этом сейчас и не стану жалеть в будущем. Единственное, о чем я действительно сожалею, что не всегда относился к тебе так, как ты того заслуживаешь, и ничего не смог тебе дать.

— Но ты и не должен, — возразила Ида. — Разве кто-то что-то мне обещал? И потом, я никогда не чувствовала себя пленницей и не видела от тебя ничего, кроме заботы.

Он улыбнулся и легко провел рукой по ее волосам.

— Как я проклинал Вильгельма за то, что по его милости застрял в Лондоне! Но неужели твой внутренний голос не подсказал, что я еду сюда?

— Нет, но если бы и сказал, то я бы вряд ли поверила: слишком сильно хотела, чтобы ты здесь появился, и не сумела бы различить, что говорит во мне действительно — мое желание или внутренний голос.

— Значит, ты так хотела меня увидеть? Почему же?

— А почему ты отказался от дочери графа, титула и земли?

Дрого провел пальцем по ее щеке, удивляясь, почему его так смутил этот вопрос, несколько секунд не решался ответить, но потом, сделав глубокий вдох, взял ее лицо в ладони и поцеловал в приоткрытые губы.

— Я сделал это потому, что люблю тебя, потому что не замечаю других женщин, какими бы прекрасными они ни были и сколько бы земель ни имели. Прости, что не сразу это понял и причинил тебе много боли.

— Но ты все-таки приехал и сказал мне то, что я больше всего хотела услышать, — прошептала Ида. — И теперь для меня ничто больше не имеет значения, потому что я тоже люблю тебя.

Их губы слились в долгом поцелуе, потом, с трудом оторвавшись от нее, он хрипло проговорил:

— Мы должны обвенчаться, и как можно скорее.

— Но у меня нет приданого, — возразила Ида.

Было наследство Эдит, но Вильгельм вполне мог отдать эти земли одному из своих воинов.

— Ну, кое-чем меня все-таки наградили: я теперь имею титул барона. Вильгельм отдал мне дом в Пивинси, который принадлежал твоей семье, а также пообещал передать мне все ваше имущество. Твоя мать, кстати, ничего не имела против. Все самое ценное она успела вывезти. Ну, а поскольку она вышла замуж за Серла, а я надеялся жениться на тебе, ничего зазорного в том, чтобы принять этот дар, я не нашел.

Ида избавила его от тревоги, беззаботно махнув рукой:

— Наш дом все равно перешел бы к кому-нибудь из норманнов: слишком он хорош, чтобы оставаться без хозяина, — и я очень рада, что он достался тебе. Я не поняла только одного: ты уверен, что все имущество нашей семьи теперь твое?

— Да, только я должен представить королю подробный отчет что это за владения и где лежат. Хотя бы эта старая хижина твоя?

— Конечно, — буркнула Ида и принялась одеваться.

— Куда это ты собираешься? — удивился Дрого.

— Ты помнишь ту маленькую шкатулку, которую я постоянно носила с собой?

— Ну да: там был пергамент, из которого ты узнала, что старая Эдит твоя родная мать.

Ида кивнула, и сняв шкатулку с полки, подняла крышку.

— Здесь есть кое-что еще. Взгляни сам.

Дрого, развернув свиток, некоторое время всматривался в потемневший от времени документ, наконец медленно проговорил:

— У тебя есть земли. Почему же ты мне ничего не говорила?

— Потому что хотела, узнать, что для тебя важнее: я или мои земли. С того момента, когда ступил на английский берег, ты постоянно только и твердил, что тебе нужна земля, и никогда ни слова не говорил мне о своей любви. А я так этого ждала! Ты даже не намекнул, как намерен жить и что с нами будет, когда война закончится.

— Ида, я…

— Нет-нет, я ни в чем тебя не виню: просто не хотела услышать признание в любви после того, как тебе станет известно о моем наследстве.

— Прости, любовь моя, теперь я все понял.

Ида поставила шкатулку на пол, их уста слились в долгом поцелуе, потом, отдышавшись, она спросила: