Непокорные

Фридрих ускорил шаг, но скоро вошел в зону слышимости другого рассказа. Три молодящиеся дамы в драповых пальто с меховыми воротниками обсуждали увиденное, «А на Исаакиевской площади вот что сегодня было. Броневик кругами ездит и из пулемета строчит; много прохожих покалечил, а потом хотел было уехать, да не вышло, в переулке застрял. Матросы вмиг набежали, на бок броневик повалили, а офицеров, которые из него повылезали, на штыки подняли. Они до сих пор, поколотые, там лежат.» Фридриху стало не по себе. «Уж не наши ли там?»

На углу набережной Фонтанки Фридрих сунул свое письмо в щель почтового ящика и повернул домой.

«Теперь я напичкан новостями,» усмехнулся он.

Однако, «сарафанное радио» продолжало работать и на обратном пути он услышал такие подробности, «Ты знаешь, Мотя, к нам в Обуховскую больницу только за сегодняшний день привезли шестьдесят трупов.» Две молодые, элегантно одетые дамы щебетали между собой. «И все юнкера. Они такие зелененькие. Как их жаль. Им по 15–16 лет. Говорят, они хотели отбить телефонную станцию.» Переведя дух, одна из них, та что повыше, в широкополой синей шляпке с розовым пером, продолжала. «Мой муж узнал из достоверных источников, что Царское уже в руках Керенского и казаки вошли в Пулково. Скоро установится порядок. Какое счастье! К утру они прибывают в Петроград. Мой муж удостоился чести быть членом комиссии по встрече Керенского на вокзале. Керенский такая милашка! Я его обожаю. Он непременно спасет всех нас!»

Темнело. Под серым небом дул холодный ветер, предвещая снег. Улицы стали быстро пустеть. Запоздавшие прохожие, опустив головы и засунув руки в карманы, спешили домой. Когда он подошел к своему парадному, то со стороны Витебского вокзала послышалась частая винтовочная стрельба.

Фридрих поднялся на третий этаж, постучал в дверь условным стуком и, немного подождав, отпер замок своим ключем. Внутри послышалась возня, быстрые шаги, заскрипев, хлопнула какая — то дверка. Фридрих толкнул входную дверь и вошел. В коридоре стоял корнет с маузером в руке. На его напряженном лице отразилось облегчение.

«Глеб Иванович!» быстро оглядевшись, крикнул он. «Все в порядке!» Oн сделал разрешающий жест рукой. Фридрих прошел вперед. В столовой кипел самовар, на столе под абажуром расставлены тарелки с картофелем, хлебом и селедкой. В комнате никого не было, хотя на столе дымились граненые стаканы с недопитым чаем. Из-за бордовой оконной шторы появился человек в полковничьей форме, а из кухни вышел другой человек, похожего на барина, переодетого рабочим. Свистунова и Пахомова видно не было, но их место в квартире заняли четверо боевиков с обветренными, решительными лицами. Погоны на их плечах были срезаны и звание определить былo невозможно. «Полковник Сидоров,» представился человек, хоронившийся за шторой. «Bы, как я понимаю хозяин этой квартиры.»

«Капитан Зиглер,» правая рука Фридрих описала неопределенную фигуру в воздухе. «О квартире не беспокойтесь. Она для общественных благ.»

«Мы это ценим. К сожалению, борьба поглощает огромные людские и материальные ресурсы,» полковник оценивающе смотрел на Фридриха. Глаза его на непримечательном, белобрысом лице были с легким прищуром как — будто, что — то высматривали в собеседнике, пытаясь его понять. Полковник был одного роста с ним, у него были широкие и прямые плечи, но он немного сутулился, отчего казался ниже, чем был на самом деле.

«В насущный момент у нас две задачи. Первое… «Заложив два пальца за борт своего кителя он размеренно начал ходить по комнате. «Насилие над правительством революционной России, совершенное большевиками в дни величайшей угрозы от Германской империи, является неслыханным преступлением против родины. Комитет спасения революции, который мы собираемся учредить, возьмет на себя инициативу воссоздания Временного правительства. Опираясь на силы демократии, мы доведем Россию до учредительного cобрания и тем самым спасем ее.»

«Глеб Иванович, помилуйте!» вмешался переодетый барин. «Капитан еле на ногах стоит. Дайте ему передохнуть.»

«Да — да, конечно,» хлопнул себя по лбу полковник. Совсем засосали заботы да тревоги. Да вы присаживайтесь,» он ласково обратился к Фридриху. «У нас тут колбаска копченая появилась. Угощайтесь. Это не вы принесли?»

«Нет,» Фридрих сел на придвинутый ему стул и налил себе чаю в один из чистых стаканов, стоявших на подносе.

«Это я принес!» улыбающийся Григорий вошел в столовую. «Пока капитан письмо на почту носил, я спроворился на рынок сбегать.» Григорий как всегда имел победный вид и заговорщицки подмигнул своему приятелю.