Непокорный алжирец

Сам же Мухтар-ага, на взгляд доктора Решида, не то что постарел, а пожалуй, даже помолодел. Его аскетически худое, опалённое солнцем лицо освещалось улыбкой, в ясном взгляде всё та же прежняя хитринка. И лишь в коротко подстриженной бороде ни одного чёрного волоса. Одет старик был в длинную, до колен, рубаху из дешёвой бумажной ткани, на голове чалма. Из-под рубахи торчали худые волосатые ноги. Громадные солдатские ботинки на них казались парой тяжёлых камней, привязанных к ступням.

Не сводя с доктора тёплого, ласкающего взгляда, Мухтар-ага покачал головой:

— Знал я, сынок, знал! Верил, что не сегодня-завтра появишься здесь… Злодей топит в крови весь край, над миллионами занёс меч. В такой час может ли человек, прислушивающийся к голосу совести, стоять в стороне от народа? Добро пожаловать, сынок! Молодец!

Щёки доктора Решида порозовели. У него было такое состояние, будто он, обвиняемый, стоит перед судом. Будь это настоящий суд, доктору не было бы так стыдно, как сейчас. «Человек, прислушивающийся к голосу совести…» В самую цель попал старик!

— Не все люди, Мухтар-ага, устроены одинаково, — сказал наконец доктор. — У одного совесть просыпается раньше, у другого — позже. В этом отношении аллах не слишком был благосклонен ко мне.

Мухтар-ага уловил в голосе доктора скрытую горечь и понял, что, сам того не желая, обидел его.

— Нет-нет, сынок, ты не расстраивайся, что поздно пришёл. Ты и там для людей работал. Тысяча и один человек не могли бы сделать для народа столько, сколько сделал ты. Я хорошо помню твоего отца, он всегда заботился о людях. Ты достойный сын его, оставил старую мать и пришёл к нам разделить судьбу своего народа. Разве тебя кто-нибудь принуждал к этому? Нет, ты пришёл, сам, следуя велению совести. А попробуй приведи сюда Бен Махмуда? Не придёт — порода другая, народ он любит не больше вон тех крыс, что снуют по Сахаре. А ты, сынок, совсем другой человек. Пусть создатель побольше даст Алжиру таких сыновей, как ты!

Доктор слушал, не поднимая глаз. Чем доброжелательнее говорил старик, тем смятеннее становились его чувства. Ведь он пришёл сюда, но как? Пришёл случайно, временно. Вероятно, вообще не появился бы, если бы Халеда доставили в Орлеан. А старик думает, что он присоединился к повстанцам. Радуется этому. Хватит ли у него духа предать доверие старика и спокойно вернуться домой?

Внимательно посматривающий на доктора капитан понял, что пора вмешаться в разговор.

— Прошу извинить, Мухтар-ага, — сказал он, взяв доктора Решида под руку. — Будем живы, продолжим беседу вечером за чаем, в спокойной обстановке. А сейчас мы с доктором пройдёмся.

Мухтар-ага легко поднял с земли своё сухое тело, накинул на плечи халат.

— Правильно, сынок, погуляйте. И я тем временем поброжу, капканы проверю, может быть, на ваше счастье, и есть что-нибудь.

Он перехватил поудобнее своё длинное ружьё и заковылял на запад, в сторону холмов.

Капитан и доктор вошли в густой сосняк. По ровным, как по линеечке, рядам сосен и одинаковой их высоте угадывалось, что посажен он рукой человека. Бор разросся густо и дружно, верхушки деревьев озаряло солнце, а внизу было сумрачно, сыро и холодновато.

Через несколько минут лес кончился, и доктор, поражённый, остановился, словно путь ему преградило какое-то препятствие. Он с изумлением смотрел на красивое двухэтажное здание удивительно гармоничных линий и форм. Дом будто любовался своим отражением в большом бассейне, облицованном зелёным мрамором. Посередине бассейна возвышался островок, на котором тянулась к самому небу стройная пальма. Однако вода в бассейне, тронутая налётом зелени, была мутна и желта — видимо, давно уже не менялась.

Доктор медленно подошёл к бассейну. Вся эта картина вызывала в нём смешанное чувство восхищения и грусти, которую невольно рождает вид покинутого человеком жилья. На полукруглой, выступающей веранде между массивных мраморных колонн стояли цветочные вазы с давно засохшими цветами.

У входа в дом капитан Ферхат и доктор чуть не столкнулись с кругленьким человечком в белом фартуке, в колпаке, с огромным ножом в руках. Ом быстро отступил в сторону, давая дорогу гостям, и спрятал нож за спину.

— Хамид-бек. В прошлом — знаменитый парижский метрдотель, ныне — повар. Освобождённой Армии, — представил человечка капитан Ферхат и шутливо добавил: — Всем хорош повар, одна только черта плохая — ровно половину того, что сготовит, съедает сам. Видите, какой круглый?

Хамид заулыбался, учтиво поклонился доктору.

— Повару нельзя быть голодным!

Доктор Решид дружески пожал ему руку, а капитан похлопал Хамида по плечу.

— Чей же это дом? — удивлённо спросил доктор.

— Дом и всё это ущелье — владение Шарля Ришелье. А если точнее, одно из его владений.

— Шарля Ришелье? — переспросил доктор.

— Да. Дядя известного генерала Ришелье. Знаете такого?

— Знаю, — кивнул доктор, — обоих знаю… Но меня удивляет другое: как всё это уцелело от бомбёжек?

Ферхат усмехнулся.