Непокорный алжирец

— Вы забываетесь, доктор! Вы слишком распустили свой язык!.. Я в любую минуту могу вас уничтожить, как таракана!..

— Иди, — сказал Решид, поднимаясь с топчана; Бен Махмуд испуганно попятился, — иди, пёс, и доложи своему хозяину: чем жить собакой, вроде тебя, предпочитаю тысячу раз сгнить в этих стенах! И пусть твой хозяин больше не присылает сюда продажных тварей! Понял?

У Бен Махмуда от злости перехватило дыхание. Дрожащими руками он никак не мог сложить бумагу. Золотые очки прыгали на его хрящеватом носу.

— П-погоди же! — прошипел он заикаясь. — Я т-тебе покажу, кто п-продажный!

После ухода Бен Махмуда доктор долго не мог успокоиться. И как только земля носит такого подлеца!.. Собрать в кучу все его подлые делишки — высоченная гора получится, а этот под такой ношей даже не гнётся. Вот проклятый!.. Вот негодяй!..

Глава одиннадцатая

1

Город проснулся в необычное время — на рассвете. Предутреннюю тишину распороли автоматные очереди, начали рваться снаряды. Потом взревели моторы машин, загрохотали танки… Жители Алжира бросились к окнам, стараясь хоть что-нибудь понять.

Стрельба началась в центре города, поэтому паника охватила сразу французскую часть населения: может быть, на город напали мятежники? Одни взывали к богу, другие метались в поисках безопасного убежища.

Когда уже совсем рассвело, по радио выступил комендант Жубер. Он объявил, что «Секретная военная организация» взяла судьбу страны в свои руки, вводится военное положение, населению предлагается сохранять спокойствие, и призвал французов присоединиться к ОАС.

Потом большую речь произнёс генерал Ришелье. Он, как обычно, долго и пышно разглагольствовал о славе Франции, помянул Наполеона, обрушился на Елисейский дворец, капитулирующий перед мятежниками и отдавший Алжир кучке бандитов.

— Мы никогда не согласимся с таким позором! Будем бороться за Алжир до последней капли крови! Если Франция — галльский петух[21], то Алжир — его крылья! — заявил он.

В заключение генерал сказал, что отныне и навеки военная и гражданская власть в Алжире находится в крепких руках, ОАС будет бороться за упразднение центрального правительства, парламента и партий и создание вместо них Национального совета, и всякие попытки ослабления национального духа будут караться по всей строгости военного времени.

Речь произвела двоякое впечатление. Одна часть европейского населения города бросилась открывать шампанское, другая — сумрачно затаилась в ожидании репрессий, в общем, положение напоминало туманный день, когда трудно различить дорогу в нескольких шагах. Париж был спокоен: из радиоприёмников, настроенных парижскую волну, лилась лёгкая музыка.

В спальне Шарля шторы на окнах были подняты, и солнечный свет заливал комнату. Предупреждённый накануне Фернаном, Шарль намеревался встать пораньше, чтобы быть, так сказать, живым свидетелем исторического момента. Однако засиделся в гостях у Абдылхафида, переусердствовал, налегая на редкостные вина, и сейчас, выставив огромный колышащийся живот, предавался сновидениям. Слуга уже несколько раз прислушивался к густому храпу у двери и уходил прочь, ехидно усмехаясь.

Наконец храп затих, в спальне послышалась возня, удушливый утренний кашель заядлого курильщика: Шарль проснулся. Ещё не откашлявшись как следует, он прислушался, ничего необычного не уловил и торопливо зашлёпал босыми ногами к радиоприёмнику, путаясь в длинной ночной рубашке.

Пока приёмник гудел, нагреваясь, Шарль крутил ручку настройки, спеша отыскать Париж. Лёгкую музыку уже не передавали. Знакомый голос диктора был полон решительности: «Смутьяны будут наказаны… Народ не даст себя обмануть кучке авантюристов… Да здравствует Пятая республика!..»

Это был конец передачи. Шарль сердито щёлкнул выключателем и задумался. Если в Париже уже известно о восстании, а Елисейский дворец не пал, это грозит многими и существенными неприятностями. Чёрт, может, не стоило рисковать, вмешиваться в этот сомнительный заговор? Не на шутку взволнованный, Шарль быстро оделся и вышел.

Город имел необычный вид. Через каждые сто-двести метров улицы пересекали транспаранты: «Секретная военная организация начала действовать!», «Да здравствует ОАС!», «Долой Пятую республику!». На стенах домов, даже на бортах проезжающих автомашин белели полуметровые буквы: «ОАС». Это слово скандировали и толпы юнцов, размахивающих чёрно-белыми флагами. Обязанности полицейских взяли на себя парашютисты в пятнистой маскировочной одежде. Магазины, рестораны, кафе были закрыты. Несмотря на обилие лозунгов и знамён, тревога нависла над городом. Все питались слухами:

— Говорят, на Париж сброшено пятьдесят тысяч парашютистов! Взят аэропорт. В городе идут уличные бои.

— Начальник полиции застрелился! А генерал Рамадье взят живым!

— Слышали, в Роше-Нуар[22] создано новое правительство? Его уже признали американцы…

Отделить правду от вымысла среди этого потока самых разнообразных слухов не было никакой возможности.