Непокорный талисман (СИ)

Сейчас она свободна. Та, что держала ее своей волей, мертва. Гибель женщины-"кукловода" едва не погубила бедную девочку. Но теперь связь разорвана. Коллет вернулась к своему нареченному тропою любви. Не мешай им, иначе ты погубишь не только их обоих.

- Я никому не позволю стать на пути царевича, - жестко сказал Реваз, рывком вырывая свой рукав из тонких сильных пальцев жрицы.

- Царевича? - задумчиво повторила Жрица, - Ты прав, но лишь отчасти. Впрочем, хорошее в твоем подопечном скорее всего, возобладает над дурным. .

- Что ты знаешь, ведьма? - меч ржавоглазого оставил на тонкой белой шее алую царапину. - Ты сомневаешься в его царском происхождении?

Зеленые глаза смотрели спокойно, будто холодное жало меча не имело ни силы, ни власти над бренным телом жрицы:

- Я сомневаюсь в том, что твои планы и амбиции ему действительно по душе. В свое время этот юноша сам сумеет решить, нужен ли ему Хрустальный Трон.

- Реваз! Она очнулась! - закричал Гош-Алексис, - вели седлать лошадей!

- Погоди, - остановила его жрица, - девочке надо прийти в себя. Еще день-другой ее нельзя трогать. Я буду поить ее лечебным питьем.

Царевич просверлил женщину жестким взглядом и нехотя кивнул, а затем добавил, твердо глядя на Реваза:

- В таком случае и я останусь здесь еще несколько дней.

Стража не без страха смотрела на перекошенное бешенством лицо командира, вышедшего из святилища Черной Асы. Он отдал короткие приказы. Большая часть отряда осталась у пещеры, охранять царевича. Лишь несколько воинов в вороненых кирасах сопровождали Реваза к основному лагерю расположения войск, идущих за Алексисом.

Ржавоглазый скакал, ощущая безумную тревогу. Он жаждал остаться возле Гоша, но хорошо понимал, что нельзя оставить армию без руководства даже на несколько дней.

Собственная безопасность и собственная жизнь интересовали его лишь постольку, поскольку были необходимы для защиты интересов юноши с глазами цвета меда. И скверное предчувствие томило его, казалось, это сердечное стеснение педвещает угрозу для мальчика. Реваз пришпорил коня. Он не мог предугадать, что тому, кому посвятил он себя, предстояла долгая и славная житейская стезя. А вот ему самому оставалось жить совсем недолго.

За поворотом со старого раскидистого дуба слетела стая воронов. Огромная черная птица спикировала на маленького человечка, а затем ринулась в небеса. Темный дым окутал всадника и коня, вызвав небывалый переполох в маленьком отряде. Когда же он развеялся, соратники сняли с седла труп с искаженным страданием лицом.

... Демон долго отплевывался. В душе, казавшейся ему черной до сладости, сиял крошечный огонек искреннего, возвышенного чувства. И это испортило все удовольствие, отзывалося болью в желудке. Исчадие ада в который раз дало себе слово, как можно скорее добраться до лишеного всякой человечности нутра Солнцеликого и уж тогда попировать вволю.

ГЛАВА 22. УГРОЗА МИРОЗДАНИЮ

Опалесцирующая трава сверкала и переливалась, как обычно. Нежно-зеленое небо расцвечивали привычные фейерверки крошечных мирных молний. Но Одесто было не по себе. Потому что далеко-далеко на самом горизонте его восприятия росла и набухала темно-багровая полоса. Еще филь назад это была лишь тончайшая ниточка. Но теперь она уплотнилась, стала выпуклой, вобрала в себя квинты переваренных ею горестей и страданий. Раздуваемое злой волей Тьмы Охило заметно ускорило свой рост.

Одесто потер воспаленные глаза и почесал в затылке чисто человеческим жестом. Сказывался период пребывания в условном времени. Даже в качестве наблюдателя он был чересчур вовлечен в жизнь людей. Их слова скрипели, вязли, хрустели на зубах. Их виденье мира порой затмевало его собственное зрение, не искаженное конкретным пространственно-временным континиумом. Их переживания во многом стали ему понятны, а порою даже близки. Как оказалось, в этом был резон. Ибо то, что некогда представляло опасность лишь для отдельного мира, на данном этапе стало угрозой и для замкнутой в отдельном измерении Квинты.

Подобное уже имело место в иных дальних филях. Мудрейшие предупреждали об этом тех, кто лишь только-только ступил на тропу между Прошлым, Настоящим и Будущим Многомирья. Но Начинающим не дано осознать все сразу. Поэтому Нарушение Равновесия обрушилось на них внезапно и отрезвляюще, ломая и круша представления о гармонии и порядке. Впрочем, и Мудрейших озадачивал неожиданный поворот, ибо в известных им вероятностях реальности не наблюдалось подобного стремительного расползания Охило.

- Как на дрожжах, - подумал Одесто, опять употребляя человеческий оборот речи.

На Квинте возникла теория непредвиденной мутации в одном из Континиумов. Ученые рассуждали, втискивали непонятное в рамки новых определений и вешали на него ярлыки ( Опять! Да ну его, с этими заманчиво образными людскими детерминациями! От них совершенно невозможно избавиться!). Одесто же со товарищи, как водится с нижестоящими по иерархии, пытались выжить.