Неполная и окончательная история классической музыки

Что еще? Ну-с, Гендель и один из уже прославившихся молодых композиторов, Доменико Скарлатти, устроили фортепьянную дуэль. Такая дуэль расходится с обычной только в одном: от соперников ожидают, что один из них пришибет другого, метко метнув в него фортепиано. Не удивительно, что Генделю и Скарлатти была зачтена ничья и оба они уцелели[♫]. А еще в одном месте состоялся первый крикетный матч — лондонцы против жителей графства Кент, — кроме того, в Англии были пущены в оборот бумажные деньги. Ну, этого, я полагаю, было никак не избежать, они ходили по рукам года примерно с 1558-го, а рано или поздно бумажка оказывается потребна каждому, верно? Вдобавок ко всему этому прусская армия ввела в качестве элемента форменной прически косички, тем самым обскакав корпоративную Британию 1980-х примерно лет на 270.

Ну-с, а теперь позвольте познакомить вас с Антонио Вивальди, человеком, написавшим 400 концертов. Или, как сказал Стравинский, один концерт, который он затем повторил 399 раз. (Налейте этому русскому рюмочку — его мнение разделяет немалое число людей; и то сказать, многие концерты Вивальди звучат несколько, ну… одинаково. По крайней мере последние 200.)

Вивальди родился в Венеции всего тремя годами позже Б & Г и имел, на его счастье, музыкально одаренного папочку — скрипача из собора Св. Марка. В пятнадцать лет он подался в священнослужители, а лет через десять был рукоположен в священники. Сочетание духовного сана с копной рыжих, как у Криса Эванса, волос заслужило ему прозвище «il prete rosso», «красный священник», хотя каким уж он, получивший особое разрешение не служить мессу, был священником, я себе представляю плохо. Это все равно что быть регбистом, но ни в каких матчах не участвовать. (С другой стороны, Джонни Уилкинсон именно так себя сейчас и ведет.) Большую часть своей профессиональной жизни Вивальди провел на посту музыкального директора венецианского приюта для девочек-сирот — «Conservatorio dell’Ospedale della Pietà», или, для краткости, просто «Пьета».

Духовный сан его снова вызвал сомнения, когда поползли слухи, будто Вивальди связывают — да не с одной, а сразу с двумя сопрано, сестрами Анной и Паолиной, — отношения далеко не дружеские. Подобно Генделю, Вивальди много разъезжал по Европе, однако о том, чем он там занимался, почти ничего не известно. Последнюю пару лет жизни он провел в Вене, где блестяще сыграл заглавную роль в скетче под названием «Композиторская кончина № 207», известном также как «Смерть в нищете». В ту пору ему было шестьдесят три года. По счастью, он оставил нам около пятидесяти опер и 400 с чем-то концертов (или только один, если вы согласны со Стравинским), из которых ныне наиболее известны — почти до умопомрачения — те, что входят в состав «Il cimento dell’Armonia е dell’inventione», опус 8. Это «Времена года»: не просто ряд превосходных концертов, но еще и дурные отели и довольно вкусная пицца.

КОМПЛЕКСНЫЙ ТУРИЗМ

Нет, вы только подумайте, уже 1725-й. Как все-таки летит время, особенно если слепить из него снежок и запустить им в кого-нибудь. 1725-й. Год «Времен года». Год, в который Петр Великий утратил часть своего величия — просто потому, что умер. Год, в который Бах, в порыве занимающего дух пророческого вдохновения, сочинил музыку для мобильных телефонов — для сигнала о поступлении входящего вызова, — назвав ее, впрочем, «Нотной тетрадью Анны Магдалены».

В этом году родился итальянский авантюрист и писатель Казанова, очень скоро ставший следующей большой сенсацией. Но мы-то теперь ГДЕ? Какой у нас нынче век? Кто пришел, кто ушел, кто наверху, кто внизу? И почему при всяком ТВОЕМ приближении вдруг ПОЯВЛЯЮТСЯ птицы[*]? Что ж, позвольте мне ответить на некоторые из этих вопросов, начиная с самого легкого.

Век Рена в прошлом — сэр Кристофер вот уж два года как обратился в главную туристическую приманку столь любимого им собора Святого Павла. Хотя в науке все еще стоит век одной из величайших ученых пар — Исаака («гравитация») Ньютона и Эдмунда («комета») Галлея. Пожалуй, можно также сказать, что наступило время Конгрива, человека, который, мастерски владея диалогом и искусством построения интриги, ввел «дискурс» в «комедию Реставрации».