Неполная и окончательная история классической музыки

Первыми в инструментальной музыке появились увертюры — оркестр играл как один человек. Потом он разделился — две части одного и того же оркестра, примерно как две команды, играли друг против друга. Такое «двухкомандное» образование называлось концертом. Затем одна группа сократилась в размерах. И теперь небольшая группа солистов играла против всего остального оркестра — получился «кончерто гроссо», или большой концерт.

Попробуем взглянуть на это так. Представьте, что каждый  — это музыкант в составе оркестра.

В случае увертюры оркестр выглядит следующим образом:

Все играют вместе, понимаете?

Потом оркестр разделяется:

…чтобы играть концерт.

А потом одна сторона становится меньше другой:

…и играет «кончерто гроссо».

Большим энтузиастом этих «кончерто гроссо» был итальянец Корелли — как и композиторы менее известные, вроде Джеминиани и Торелли, да собственно, как и сам Гендель. А отсюда уже и до «сольного концерта» рукой подать:

…один музыкант играет против всех прочих — это и поныне остается вариантом наиболее распространенным. Честно говоря, сейчас он — один из самых привычных. Вивальди выжал из этого «формата» практически все, что мог, — один раз или 400, это зависит от того, согласны вы со Стравинским или нет.

А вместе с концертом появляется и — оно, разумеется, довольно очевидно, однако сказать об этом следует — Солист. А вместе с солистом — что?… ну что, припадки жеманничанья и несусветные требования по части артистической уборной. Замечательно. Именно этого нам и не хватало. «Мне нужна ваза с „М&М“ только уберите все синенькие… ах да, и пюпитр для нот».

Что касается стороны технической, орган — штука, конечно, важная, однако то и дело появлялись и инструменты новые — не только фортепиано, о котором я уже упоминал, но и пикколо (забавная разновидность флейты для карлика-кастрата, так сказать), и кларнет, и, как это ни странно, камертон[♫].

ТОККАТА И ФИГА

Так о чем там шумят в 1729-м? Кого клянут? Кого нахваливают? «Компания Южных морей» благополучно лопнула, Екатерина Великая сменила на троне Петра Великого — приятно видеть, что она взяла его фамилию; а «Молль Флендерс» по-прежнему остается любимой книгой читающей публики, и это через семь лет после первого ее издания. И пожалуй, публику можно понять. Гендель по собственной воле отказался от права первым получать палубный шезлонг — принял британское гражданство. Бах, разумеется, Германию так и не покинул, хоть и переехал, проделав довольно длинный для него путь: в Лейпциг.

У Иоганна Себастьяна происходила своего рода разборка с церковным начальством, и ее, разумеется, не облегчало то обстоятельство, что он был последним, кого включили в список кандидатов на все-таки доставшееся ему место в Лейпциге. Баха считали менее предпочтительным, чем на редкость скучный Телеман, — менее предпочтительным даже, чем на редкость малоизвестный Групнер. А кто это? — Ред. (А собственно, сам-то этот Ред кто таков?) Нелады с работодателями у Баха случались далеко не один раз, и, думаю, если взглянуть на них непредвзято, окажется, что и правые, и виноватые найдутся с обеих сторон. Работа у Баха была на редкость тяжелая — ему приходилось сочинять и аранжировать музыку для столь многих городов и событий. Однако и с ним, по некоторым сведениям, ужиться тоже бывало не просто. Был случай, когда он, претендуя на некую должность, призабыл сообщить своему новому нанимателю об одном существенном обстоятельстве — о том, что должность у него уже имелась и отказываться от нее он не собирался. Кончилось все тем, что Баха посадили под домашний арест — дабы он не улепетнул к новому антрепренеру.

Впрочем, хорошо уж и то, что свары Баха с властями предержащими никак, похоже, не сказывались на его творчестве. Великие произведения искусства попросту изливались из него, как изливается из пор простого смертного пот. Одно из них — чудесные «Страсти по Матфею», в которых Бах использовал не только данное евангелистом Матфеем описание страстей Господних, но и кое-какие дополнительные стихи, сочиненные человеком, который писал под псевдонимом Пикандер. Как нетрудно себе представить, Бах, человек, преданный Церкви, создавая драматическое изображение распятия Христа, сил не пожалел. «Ораториальные Страсти» были выдумкой по преимуществу немецкой, произросшей из литургических лютеранских музыкальных «Страстей», зачинателями коих стали первые музыкальные поселенцы, такие, как Шютц[♫].