Неполная перезагрузка

— Неужели вы все это говорите серьезно? Это же невозможно, это просто не осуществимо. Вы, что не понимаете? Александр Михайлович, если вы будете продолжать в том же духе, вас же просто убьют.

— Если убьют, так вероятность потери всего только вырастет. А предлагаемый мной обмен вполне реален и осуществим. Ну, ладно, черт с вами я готов предложить хорошую скидку.

— И в чем же эта скидка будет выражаться, — с надеждой, но уже без особого энтузиазма в голосе спросил Баскилович.

— Я оставлю покупателям личную свободу. Ведь если в уплату за омоложение я заберу у них, в том числе и личную свободу, то практически превращу их в своих рабов. А о рабах хозяин обязан заботиться, содержать их. Покупатели то, поди, все люди не простые избалованные начнут мне докучать, не слушаться и шалить. Я за это должен буду их наказывать, наверное, пороть. Знаете ли, для меня все это будет слишком хлопотно. С другой стороны покупатели после омоложения спокойно смогут начать свою жизнь заново. Ведь люди все они способные, с умственными способностями намного выше среднего уровня, трудолюбивые, предприимчивые и хваткие, так, что смогут быстро заработать себе новое имущество, должности и положение в обществе хорошие занять.

— Какие еще рабы?! Сейчас какой век то на дворе?! — возмущенно закричал Баскилович.

— Исаак Абрамович, и даже не пытайтесь выторговать еще, что ни будь. Я больше не уступлю. Если ваш покупатель придет на сеанс омоложения в штопанных носках и драных трусах, я все равно их у него отберу. Не могу отказать себе в удовольствии понаблюдать за абсолютно голым человеком, оказавшемся на улице, и которому совсем некуда податься. Ведь интересно, как он себя поведет? Кинется к ближайшему мусорному баку в поисках хоть какой-нибудь одежды или начнет новую жизнь с грабежа первого попавшегося прохожего, — уже открыто рассмеялся Александр.

Баскилович хотел что-то сказать, но вмешался Бугров:

— Исаак Абрамович, все бесполезно, мы напрасно здесь теряем время. Вы разве не видите? Этот гад просто издевается над нами.

Баскилович, открывший было рот, его закрыл и в течение нескольких секунд о чем-то напряженно думал, а затем решительно сказал:

— Александр Михайлович, я искренне хотел договориться, но вы блокируете все мои предложения. Что ж, это ваш выбор. Я никогда не желал вам зла и даже сейчас не желаю, но я буду вынужден доложить, о вашем нежелании сотрудничать с нами Владимиру Ивановичу. Об этом станет известно и другим важным людям, от которых зависит вся наша жизнь. В результате я вам ничего хорошего не обещаю. Вам будет очень плохо, и как раз именно вы первым потеряете все.

— И кто же такой, этот ваш грозный Владимир Иванович, — спросил Александр.

— Президент, руководителя государства надо бы знать. Кстати возраст и состояние здоровья у него критические. Так, что можете догадаться сами, как далеко он готов пойти в своем стремлении заполучить ваше изобретение. Ему терять уже нечего, — сказал Баскилович.

— Я очень давно уже не слежу за политической жизнью и вообще мне глубоко наплевать на всех хозяев этой жизни, — безразличным тоном ответил Александр на очередное запугивание Баскиловича.

— Исаак Абрамович, все бесполезно. Мне не понятно почему, но эта сволочь совсем не цепляется за жизнь. Похоже, он вообще хочет умереть, — опять вмешался Бугров.

— Молодой человек, а зачем нужна жизнь, если не получаешь от нее удовольствие? Причем даже от таких ее составляющих, как хорошая еда, секс, творчество, созерцание красивых вещей, окружающей природы и так далее. Вообще ни от чего. Все надоело, и от всего безумно устал.

— Если вас действительно так сильно тяготит собственная жизнь, так возьмите и удавитесь, — усмехнулся Бугров.

— Знаете, я вообще-то в Бога не верю, но все же, а вдруг в этом что-то есть. Поэтому становиться самоубийцей я все же не желаю, это большой грех, — серьезно ответил Александр на усмешку Бугрова.

— Иначе, вы хотите сказать, что вами достигнуто лишь внешнее омоложение, а психологически вы глубокий старик и в этом плане продолжаете стареть? — озабоченно спросил Баскилович.

— Именно, и я не знаю, что с этим делать, но так жить просто ужасно. Вот это вы и должны сказать своему хозяину. Такое омоложение не принесет ему практически ничего хорошего, — совсем потухшим голосом сказал Александр.

— Исаак Абрамович, а что это за хрень он там нес насчет психологического старения? Неужели это обстоятельство имеет хоть какое-нибудь значение? — спросил Бугров, когда они уже спускались по лестнице в подъезде.

— Андрей Николаевич, ты еще слишком молод, чтобы это понять. Вот лет через двадцать — тридцать возможно сможешь. Но поверь мне, если это действительно так, как говорит Игнатов, то это перечеркивает все. Но говорить об этом Владимиру Ивановичу мы не станем. Лишать человека, особенно человека, от которого целиком и полностью зависишь, последней надежды очень опасно. К тому же, я думаю, что Владимир Иванович поймет, о чем говорит Игнатов лучше, чем мы все вместе взятые.

* * *