Неполная перезагрузка

— Александр Михайлович, неужели вы серьезно настаиваете на своей цене? Разве это была не шутка? Ладно, скажу уж сразу. Предельная цена составляет пять миллиардов. Таких денег за всю историю человечества еще ни один изобретатель за свое изобретение не получал. С такими огромными деньгами вы сразу превращаетесь в настоящего хозяина жизни, — сказал дрожащим голосом Баскилович, так словно он предлагал Александру свои собственные деньги, и ему их было очень жалко отдавать.

— Исаак Абрамович, не знаю, с чего вы взяли, что я в прошлый раз тут шутки шутил? Я говорил совершенно серьезно. А хозяином жизни я уже и так являюсь. И как тут выясняется, оказывается, что не только своей собственной жизни. Вот только ничего хорошего во всем этом я не нахожу.

— Хорошо, плохо! Господи, вам то, какая разница?! Возьмите деньги и дайте этим людям, что они хотят. И пусть они сами разбираются плохо или хорошо им будет. Из-за вашего упрямства все кончится тем, что вас просто убьют. Допускаю, что вам ваша жизнь недорога, но мы-то, почему должны страдать? — вмешался Бугров.

— Будете вы страдать или нет, вообще-то целиком и полностью зависит только от вас, от вашего понимания и восприятия жизни. Исаак Абрамович может спокойно выйти на пенсию и заняться где-нибудь выращиванием овощей. Андрей Николаевич, еще достаточно молодой человек и вполне может начать карьеру обычного врача для нормальных людей. Приносить пользу людям и получать от этого удовольствие. Ну, а вы, молодой человек, хоть и не представились, но догадаться о вашей мерзкой деятельности все же не составляет труда. Прекратите служить всяким упырям, и ваша жизнь перестанет приносить вам страдания, и вы станете счастливыми людьми, — начал поучать своих посетителей Александр, словно священник в церкви.

— Да я не представился, но в этом отчасти вы виноваты сами. Ведь встретили вы нас не очень то любезно. Зовут меня Смирнов Геннадий Викторович, — прервал поучения Александра Смирнов. — Я служу не упырям, а государству, своему народу и ничего мерзкого в этом не нахожу. А эти достойные господа стараются продлить жизнь людям. Тоже вполне приличное и полезное занятие.

— Конечно, то-то вы, Геннадий Викторович предпочли ограничиться служением государству и народу и не конкретизировать свою деятельность. А эти достойные господа, небось, собираются продлить жизнь всем без разбору и плохим и хорошим?

— Разумеется, плохие, ненужные и откровенно вредные члены общества нам не нужны и никто им жизнь не будет продлевать, — сказал Смирнов, не заметивший подвоха в вопросе Александра.

— И кто же будет делить людей на плохих и хороших? Решать, кому жить, а кому умирать?

— Ах, вот вы куда клоните. Так по этому поводу вы зря переживаете. У нас есть достаточно структур, в которых работают уважаемые и авторитетные специалисты. Я думаю, эти специалисты уж как-нибудь, смогут приемлемо рассортировать наше население.

— Ага. Смогут. Точно так же, как вот эти два уважаемых специалиста продлевают жизнь, — Александр кивнул в сторону Баскиловича и Бугрова.

— Ничего абсолютно идеального не бывает. Конечно, будут случаться ошибки, но сейчас умирать вынуждены все и хорошие, и плохие. Разве лишаться всех нужных людей лучше того, чтобы лишаться их лишь частично?

— Логика в ваших рассуждениях есть, но не забывайте, что умирать всем, определено нам Богом и природой. И человеку во все это вмешиваться не следует. Вот и мой брат советовал мне не заниматься продлением моей жизни, а я по глупости его не понял и не послушал. И вы, и те, кто вас послал, тоже понимать не хотите.

— Александр Михайлович, ведь ваш брат умер до того, как вы омолодились. Когда же он вам советовал? — вкрадчивым голосом спросил Смирнов.

— Во сне, сразу после своей смерти.

— А, ну если во сне, то тогда, конечно, — с сарказмом в голосе сказал Смирнов и укоризненно посмотрел на Исаака Абрамовича.

— Но ведь его смотрел сам Лыков, — сразу попытался спрятаться за авторитетного психиатра Баскилович.

— Да он же просто над нами издевается. Скучно ему тут одному в четырех стенах, вот он и куражится, — глядя с нескрываемой ненавистью на Александра, сказал Бугров.

— Вовсе над вами никто здесь не издевается. Вот вы тут подозреваете меня в том, что я вам зла желаю. А это ведь совсем не так. Никто не доказал, что с нашей смертью полностью заканчивается наше существование. Вдруг после смерти мы пусть и иначе, но продолжаем жить, и эта жизнь представляет собой одно сплошное наслаждение и удовольствие. Тогда получается, что я сам себя обокрал, лишил себя лучшей жизни. Значит, омолоди я вас, и вы тоже будете лишены лучшей жизни. Превратитесь в несчастных людей.

— А вдруг после смерти ничего нет, и от человека остается только кучка разлагающейся плоти, пожираемой червями, — сказал Бугров. — Вы же можете дать людям возможность разобраться, понять стоит им умирать или нет.

— Вы действительно хотите, чтобы я поверил в способность людей, отобранных вашими специалистами, осуществлять научные исследования, — усмехнулся Александр.