Непонятные

— Они хотят меня ограбить… Я привел на базар свой скот, продал его вчера, а сегодня меня схватили эти люди и стали отбирать деньги…

— Лжет он! — оборвал Касыма старший из хивинцев. — Продал он не свой скот, а вот этого дехканина.

— Да, да! Вчера пропала моя корова, — объяснил второй хивинец. — Вечером нашли ее у мясника Махмуда. Говорит, купил недорого у каракалпака. Нынче утром встретили и самого вора. Вот он!

Хивинец занес руку, чтобы нанести Касыму еще один удар.

— Э-э! — заверещал Касым. — Клевещут хивинцы. Не верь им, Ерназар-ага. Спаси бедного Касыма!

Бедный Касым весь сжался, ожидая расправы хивинцев. Не пощадили бы они человека, заподозренного в воровстве. Смертью карают на Востоке похитителя добра чужого. Но смерть остановил Ерназар. Размахнувшись, он стал хлестать плетью хивинцев, и хлестать так, что взвыли они от боли и кинулись прочь от разъяренного богатыря.

— Спасибо, Ерназар-ага! — пал на колени Касым. — Дай коснуться благодарными губами ноги твоей!

— Не до благодарности сейчас. Возьми моего запасного коня и скачи куда глаза глядят. Спасайся! Второй раз меня не встретишь.

Поцеловал все же Касым ногу Ерназара. Вскочил в седло, и через минуты какие-то конь вынес его из города.

Солнце уже поднялось над степью, когда Ерназар перебрался через Аму. Измокший, он лег у подножия холма, чтобы обсушиться и передохнуть и в покое осмыслить, что же произошло с ним и куда направить теперь своего коня.

Глаз решил не смыкать. Засну ненароком, предостерег он себя, и приснится мне этот проклятый сон, накликающий беду. Беда же не нужна никому, тем более юному богатырю, ищущему справедливость. Поэтому Ерназар лежал с открытыми глазами и смотрел в бездонное синее небо.

В небе летали птицы. Одни высоко, другие низко. Горело южное горячее солнце. Шумели травы под легким ветром. Травы шумящие, наверное, и усыпили Ерназара. Он не заметил, как заснул. А когда проснулся, то травы уже не шумели, птиц не было, солнце клонилось к западу. Но проснулся Ерназар не потому, что смолкли травы и солнце клонилось к западу. Где-то недалеко раздавался стук, и был он громким и неумолчным. Будто железо ударялось о камни — и они звенели.

Поначалу Ерназару показалось, что стучат копыта коней. А когда стучат копыта, то всякому беглецу мерещится погоня. Странно только, почему стук не приближался, стихал и возникал в одном и том же месте.

Поднялся Ерназар и стал оглядывать склоны Кара-тау. Зоркий глаз юноши легко отыскал стайку людей, прилепившуюся у невысокой скалы. Люди махали руками, и в руках этих чернели железные молоты. Так показалось Ерназару. Одежда на людях была хивинская, но не на всех. Один был одет в светлую куртку с блестящими пуговицами. Пуговицы, попадая в лучи солнца, ярко вспыхивали.

— Русский?!

Ерназар взял под уздцы коня и направился к скале.

Да, это был русский, но совсем не такой, каким представлял себе русского Ерназар. Походил на хивинца обликом, вот только лицо было светлым. Главное, говорил по-узбекски. По-узбекски он и приветствовал Ерназара.

— Салом алейкум!

— Ваалейкум ассалом! — ответил тоже по-узбекски Ерпазар. — Хорманг! Не уставать вам.

— Спасибо на добром слове, джигит! — улыбнулся русский. — И тебе не уставать. Дорога твоя, вижу, не легкая и у этой скалы не кончается.

Смутился Ерназар. Дорога его, кажется, кончилась — и именно у этой скалы.

— Дом мой далеко, но остановиться думаю здесь, если не прогоните…

— Гость, выходит, наш? — оставил свою доску, на которой были разложены камни разной величины и разного оттенка, русский и подошел к Ерназару. — Расседлывай коня и садись к дастархану. Сейчас обедать будем… Эй, Абдурахман, ставь котел на огонь да зови ребят.

— Не стесню ли я вас? — сделал попытку отказаться от дастархана Ерназар.

— Знаешь обычай Востока: гостю почетное место. А более почетного места, чем дастархан, у нас нет.

— Вы же не с Востока… Вы с севера.

— Верно, я — русский. Но здесь ты можешь меня считать узбеком, туркменом, каракалпаком. Братом…

Расцвел, будто вторая весна пришла к нему, Ерназар.

— Я — каракалпак… Могу ли и себя считать вашим братом?

— Конечно, добрый юноша… Я наслышан о каракалпаках и рад, что судьба привела меня в их края.

— А я рад, что судьба привела меня к этой скале… Счастливая скала.

Загадочными показались слова юноши русскому, и он вопросительно посмотрел на него.

— Ты что, ищешь, как и мы, серебро и золото?

— Нет, ага, ум мой не так пытлив и знания не так велики, чтобы открывать тайны земли… Я ищу русского человека.

Еще более загадочными стали слова юноши. Загадочными и странными. Зачем этому каракалпаку русский человек? Какая причина заставила его скакать к подножию Каратау? Судя по всему, скакать не один день.

— Ну, нашел, — усмехнулся русский. — Что же ты теперь будешь делать с ним?

— Делать?! Разговаривать, — простодушно признался Ерназар.

— Чистая душа у тебя. Да не торопись открывать ее людям. Запоганят ее завистью и обманом.

— Вы-то не сделаете такое?

— Наверное, не сделаю. Но ведь ты меня не знаешь.

— Что из этого. Верю…