Непонимание (СИ)

Утром, продрав глаза, обнаружил себя в той же скрюченной позе, в которой заснул. А еще обнаружил, что вместо позволенного себе вчера получаса дополнительного сна продрых добрых два часа. Уже десять утра! Все, я уже ничего не успею, день пройдет впустую… Хотя можно, конечно, дать скидку за то, что я пострадавший…

Откидываю одеяло и рассматриваю себя. Кожа на пахе и внутренних сторонах бедер красная и ноет. Дотрагиваюсь – больно. Надо помазать чем-нибудь, где-то в тумбочке у меня был детский крем…

Нежными движениями наношу крем на раздраженную кожу. Ох, холодненький… Аккуратненько мажем, вот так, да… Ничего, что крем жирный и сильно пахнет, зато для пользы дела, жжение утихнет. Хм, а мне даже нравится!

Так, ножки помазали, теперь облегчим существование половых органов. Вот прикосновение холодных пальцев к анальному проходу уже не кажется приятным. Вообще, ситуация не очень-то приглядная, не хочу знать, как смотрюсь со стороны. Слава богу, что никто меня не видит.

- Проснись и пой! – Дверь, судя по силе хлопка о стену, распахнутая пинком, гостеприимно впускает Тома, непривычно бодрого и веселого с утра. От неожиданности и испуга я взвизгиваю и накрываюсь одеялом по самый подбородок. Каулитц шествует к креслу и вальяжно разваливается на нем.

- Ну и чего ты вытаращился? Да, я сегодня в фиолетовом, это мой парадный цвет. Девочки говорят, что этот цвет мне очень идет.

- Я просто удивлен, что ты вылез из кровати в такое время. Обычно по выходным ты спишь до полудня, и тебя не добудишься. – Пытаюсь незаметно вытереть испачканную в креме руку о простыню.

- Просто решил встать пораньше, вспомнил твою любимую поговорку – «Кто рано встает, тому любая дает». А ты чего валяешься?

- Да так, захотелось немного побаловать себя, - уклончиво отвечаю я, мысленно уговаривая Тома уйти. – В кои-то веки посплю подольше.

- Брось, Густ, вставай давай. – Том поднимается и подходит к моему письменному столу, берет робота и вертит его в руках. – Вот этот, что ли, робот не работает ни х*я?

- Да, он. Не урони.

Каулитц жмет на кнопку, трясет игрушку, стучит по ней.

- Ну, что ты творишь?

- А что? Вдруг заработает.

- Что за неандертальское мышление - сломать, чтоб заработало?

- Густ, хорош нудить! – Том со стуком поставил робота на место. – Потрудись-ка лучше объяснить, за какие такие заслуги ты меня козлиной сраной обозвал.

- Просто козлом. А обозвал потому, что из-за тебя, козлина сраная, мой вчерашний кайфовый вечер был безнадежно испорчен. – Еложу, и мне под задницу попадается тюбик крема.

- Да ладно? – Каулитц присвистнул. – Что ты говоришь, неужели наш недотрога Густи был с девушкой? Почему же я узнаю последним о таком славном событии?

- Нет, придурок, просто твоя персона настолько проела мне мозг, что я чуть не утонул в ванной, в кипятке с запахом йогурта!

У Тома вытянулось лицо, и он округлил глаза и рот в форме буквы «О».

- Густ, - сказал он, давясь смешком. – Ты что, думал обо мне в ванной? Боже, я польщен!

Я вынул было руку, чтобы хлопнуть себя по лбу в знак того, что кое-кто из присутствующих отличается недюжинной тупостью, но вовремя вспомнил, что руки у меня в креме. Поэтому я ограничился стандартным выражением своего отношения к подобного рода высказываниям Тома, коих было более чем достаточно, - закатил глаза.

- Не обольщайся. Представь себе, я думал, как бы свести вас с Биллом, - съязвил я.

- О, Густав, ты такой милый! – Том картинно прижал руки к груди и часто заморгал. – Позволь мне обнять тебя!

- Нет-нет-нет! – Но Каулитц уже прыгнул на меня сверху, придавив к кровати своим худощавым телом, а заодно и расплющивая нашим обоюдным весом злосчастный тюбик. Послышался характерный звук, и я чувствую, как под моей задницей расплывается лужа холодного липкого крема.

Том поднимает бровь, и его рожа принимает пошлое, хитрое выражение.

- Что это был за звук?

- Где? Я ничего не слышал, - бормочу в ответ, краснея.

- Не *зди, Густи, я этот звук из тысячи узнаю! Это был крем?

- Нет.

- Точно крем!

- Да нет же!

- Зачем тебе крем, Густи?

- Да это кровать скрипнула! – Хриплю я, потому что Каулитц, нависая надо мной, давит на грудь.

- Я знаю – ты играл в карманный бильярд, да?

- Фу, Том, отъ*бись! Не играл я ни во что! Слезь с меня! – Дрыгаю ногами, пытаясь спихнуть засранца.

- Ты наяривал своего дружка, да? Для этого тебе крем нужен был?

Щеки начинают просто пылать от стыда и возмущения. Том обожает всякие пошлости, из его глупого рта они валятся чаще, чем все остальные слова. А я их терпеть не могу и сейчас готов просто провалиться сквозь кровать. Почему Том чаще всего упражняется в этом именно на мне?

- Том, я же сказал, что вчера искупался в кипятке. – Стараюсь говорить спокойно и доходчиво, но заранее знаю, что бесполезно. – Я мазал там кремом, потому что у меня сейчас там все болит, а ты давишь! – Последнее слово я буквально выкрикнул Тому в лицо, потому, действительно, его колено упиралось мне в пах. Том хихикнул и сполз с меня на край кровати.

- Идиот… - Я закопошился, выуживая раздавленный тюбик.

- Густ, ты, что… прямо все свои причиндалы в кипяток засунул?