Непопулярные животные

Но не так-то легко мужлу уйти от течных самок. Выдра Маша присылала лебедю нежелательные подарки, караулила его удома и писала на стенах: «У лебедя Андрея сифак и гонорея!»

Хотел Андрей обсудить харассмент, да было уже не с кем.

Вагина Гиены

Жила-была гиена Полина, которая любила писать стихи. Считалась гиена отличной хозяйкой: держала весь квартал в чистоте и готовила из падали вкусные котлетки. Муж-гиена и сын-гиена были всегда хорошо одеты и поглажены. Муж на работе кушал приготовленный гиеной ланч и слал Полине милые эсэмэски, а сын дарил гиене картинки с подписью «Дорогой мамочке!». Соберется вечером у телевизора семья гиен и хохочет. Такие уж они, гиены.

Всем была довольна Полина, но хотелось ей всенародного признания. Писала гиена стихи об актуальных проблемах. Например, о любви и отношениях, о природе и вкусной еде. Вывешивала она стихи на яндекс-дзене, но там их никто не читал. Позвонила ей однажды подруга, росомаха Елена, и пригласила ее на фестиваль феминистской поэзии в «Этажах».

Говорит Елена гиене:

– Только не надо читать всякую графомань. Ну, там, про любовь и цветочки-хуечки. У нас не какой-то там союз пейсателей Верхней Пышмы, нужны настоящие стихи. Например, про принятие себя, исследование телесности, проблемы гендера, рождаемость и аборты, давление кровавого режима на женское самосознание.

– Окей, – отвечает гиена. – Постараюсь удовлетворить все ваши запросы.

Вечером отправила гиена сына и мужа спать и села за ноутбук, даже посуду не помыла. Сидит в творческих муках, вспоминает наказы росомахи. Пожалуй, если напишет что-то не то, Елена ее оцарапает своими огромными когтями. Сделала себе гиена чашечку эспрессо и начала:

Я гиена-вагина!
Я вагина гиены!
Моя вагина – как хуй,
Взрывающий общественные устои,
Моя вагина ебет ваши полушария,
Тупое самосознание мужское,
Моя пятнистая телесность
Принесет мне мировую известность,
Мою вагину в лапу толщиной
Сосет мужик-гиена,
Моя вагина огромной колбасой
Болтается ниже колена,
Мой сын, как Магеллан,
Искал пролив в моем родовом канале,
И всякий абьюзер-еблан
чует мой клитор у себя в анале!
Моя вагина – не дыра,
а ручной пулемет,
моя вагина под крики «Ура!»
врагов разорвет!
Моя вагина сношает мертвые тела
пособников режима,
мои зубы вонзятся в Империю Зла,
мы вместе сокрушим ее!

Проснулся муж гиены, вышел попить водички. Показала ему Полина свои новые стихи, и муж их похвалил.

– Отличные, – говорит, – стихи. Внушають.

– Нет, Саша, ты мне правду скажи! – требует гиена. – Наверное, это ужасные стихи, и меня все звери засмеют.

Поморщился муж и добавил:

– Однако слишком много восклицательных знаков.

– И ничего не много, – обиделась Полина.

Хотел муж сказать, что не стоит писать про особенности его половой жизни, но промолчал. Во-первых, у Полины зубы были больше, чем у него, а во-вторых, ее канал все равно никто не читал.

Настал день фестиваля. Надела гиена красивое платье в цветочек и туфли на каблуках, распечатала стихи, положила их в клатч и побежала в «Этажи». Приходит в назначенное место, а там никого, только росомаха Елена возится с проектором и у дверей зала царевна-лебедь красит клюв.

– Полина, – представилась гиена.

– Очень приятно, я тоже Полина, – ответила царевна-лебедь. – Я трансфеминистка, а вы?

– А я самая обычная патриархальная феминистка, – ответила гиена и побежала вытирать стулья спиртовой салфеточкой, чтобы не подцепить заразу.

Тут прибежали другие поэтки – хомячка, барсучка, медведица, выдра и енотка. Все они были москвичками и очень злобно глядели на лебедя Полину.

– А где же публика? – спросила гиена.

– Очень нам нужна какая-то публика! – пропищала хомячка. – Мы самодостаточные женщины и ни в какой публике не нуждаемся.

Тут в зал случайно заглянул лев, узнал, что за мероприятие проходит, и скромно сел в уголке. Зашел барсук с фляжкой коньяка, за ним енот с полторашкой пива и скунс с ведром попкорна. Уселись в заднем ряду и ждут.

– Ну, можно начинать, – говорит росомаха Елена. – Публики даже больше, чем нужно. Вы, мужчина с пивом, я вас попрошу выйти. Объявляю наш вечер феминистской поэзии открытым.

Енот, конечно, никуда не вышел, зато достал смартфон и начал снимать.

Первой влезла на сцену хомячка. Поправила микрофон и пищит:

– Я сейчас зачитаю мою новую поэму «Порванная жопа мужла», это про то, как я летала в клоаке одного шовинистического лебедя, который притворялся феминисткой.

Остальные поэтки понимающе засмеялись, а лебедь Полина заерзал на стуле.