Читаем Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие полностью

Впрочем, папа и так едва добрался до дома в целости и сохранности — после суток снегопада, который и не собирался прекращаться, дороги занесло так, что было ясно: завтра он до студии не доберется, а если и доберется, смысла в этом не будет, потому что все остальные не приедут.

«СНЕГОПОКАЛИПСИС» — так это назвали в вечерних новостях, потому что на любое масштабное событие обязательно нужно навесить дурацкий ярлык. Хотя если бы кто-нибудь сделал игру под названием «Снегопокалипсис», Джейкоб бы, без сомнения, захотел купить ее сразу в день релиза.

А вот этот Снегопокалипсис выглядел все менее и менее веселым. Он длился уже двадцать шесть часов, и с каждым часом сугробы становились на дюйм выше. Дело обстояло даже хуже, чем после метели двухлетней давности, когда снега выпало так много, что уборочным машинам некуда было его сваливать. Выбравшись в пригороды, их семейство тогда как будто столкнулось с чередой грязных новых горных хребтов. Основные дороги кое-как расчистили, а вот на боковых улочках снег превратился в твердый лед, тусклый и серый, как чугун. По нему они и ездили несколько недель. Мама говорила, что это словно вести машину по леднику.

Но Джейкобу никогда еще не приходилось видеть следы падения людей. Тротуары посыпа́ли солью, но это не работало. Сколько бы лед ни таял, под ним обнаруживалось только больше льда, а замерзая, он приобретал скользкую и острую как терка текстуру, и местами взгляд натыкался на брызги и пятна замерзшей крови. Представлять это себе было жутко. Все ходили в парках, длинных штанах, ботинках, перчатках — а значит, поранить можно было только что-то выше шеи.

До этого зимний снег всегда ассоциировался у Джейкоба с мягкостью и тишиной. Ты падал в него с мягким «бубух», а если уж упал, можно было заодно и сделать «снежного ангела». Он никогда не задумывался о том, что зима может врезаться тебе в лицо подобно тесаку.

Он представлял себе, как упавшие люди лежат, ошарашенные, и смотрят, как под ними образуется алая слякоть. А ведь на морозе любая боль сильнее. Джейкоб надеялся, что все они были не одни, что рядом нашелся кто-то, способный помочь.

Ведь если бы это оказался кто-то вроде Рассела Бернса, он бы только посмеялся.

* * *

К утру пятницы снег был уже выше колена, и они вернулись к нормальным будничным завтракам. Фиона ела свои хлопья с таким лицом, словно ее обжулили в игре. Снежная крепость за окном превратилась в бесформенный бугор с провалом посередине, а рухнувшие останки снеговика-Рассела были почти полностью погребены. Больше ему заслуженная кара не грозила.

Мама ушла работать из своего домашнего кабинета по удаленной связи; у папы тоже была в доме мини-студия, но он туда не пошел.

Он был одним из трех совладельцев настоящей звукозаписывающей студии, но рок-группы там альбомов не делали и рэперы туда не заглядывали, а значит, ничего такого, что Джейкобу хотелось бы послушать, студия не выпускала. Там занимались музыкой для кино, сериалов, реклам и игр — ну ладно, игровые саундтреки, это круто — и, если верить папиным словам, вечно пахали в условиях какого-нибудь невозможного дедлайна. Когда Джейкоб там бывал, только секретарша на входе не выглядела так, будто находится на грани нервного срыва.

Папа всегда мог взять отгул, но это делало следующий рабочий день только хуже.

На этот раз, одевшись и выйдя на улицу с лопатой, чтобы наброситься на снег и расчистить тропку к почтовому ящику, помощи он не попросил и вообще не сказал ни слова. Очень скоро на следившего за ним из окна Джейкоба навалилось чувство вины. А если с папой случится сердечный приступ? Это же он будет виноват. Папа не был похож на человека, с которым может случиться сердечный приступ, но ведь всякое бывает.

И поэтому, хоть он и предпочел бы заняться чем угодно другим, Джейкоб выбрался наружу, чтобы помочь.

Они копали и разгребали, отбрасывали лопатами снег то в одну сторону, то в другую, наваливались на них, вспахивая ими сугробы, как плугами, но, хотя в конце концов они и пробились к почтовому ящику, тропинку позади них уже понемногу засыпа́ло. Джейкобу представилось, что они будут работать вечно, оставляя за собой что-то вроде недолговечного инверсионного следа самолета. Оглянись — и вдалеке уже не будет никаких признаков того, что они здесь прошли.

А в почтовом ящике даже писем никаких не оказалось.

Папино усталое отвращение от того, что их миссия оказалось бессмысленной, было бы очевидно для каждого, но все же он, с выбившимися из-под шапки потными волосами, оперся на лопату и улыбнулся Джейкобу; оба они были покрыты тяжелым снегом с ног до головы.

— Признайся честно. Что тебе больше нравится: вот так работать или сидеть в школе?

Сомнений не было.

— Вот так работать.

— Тебе светит большое будущее в деле копания канав, — поддразнил его папа. По крайней мере, Джейкоб надеялся, что он дразнится. Но потом папа чуть тише добавил: — И мне тоже.

Он не понимал. Дело было не в том, что Джейкобу тяжело было учиться. Наоборот, учеба давалась ему легко. Иногда она даже была интересной.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже