Непоседа [авторский сборник]

— A-а, пропасти на него нет с его гвоздями и железками! — кричала мать. — Всё бельё перепортил, окаянный! Ржавчину — разве её отмоешь? Ввек не отмоешь! Давно бы сжечь все эти игрушки! Весь дом загадил!

Ваня вскочил с кровати и босиком, в одной рубашке бросился в кухню, в угол, куда вчера сложил модели. Их не было ни на лавке, ни под лавкой, ни в сенях. Чугунные дверцы плиты были открыты, и там жарко горел огонь.

А смятый паровоз лежал на раскалённых углях — он больше не свистел.

— Мои модели? — спросил Ваня тихо, обращаясь к матери.

— В печке твои модели! — сердито ответила мать.

— Мои модели, мои модели… — шептал Ваня.

Он с ужасом смотрел на мать. Светлые глаза его были широко открыты. Слёзы капали на рубаху, на босые ноги.

— Писатели приехали…

И такое горе, отчаяние было на его лице, что, взглянув на Ваню, мать уронила на пол мокрое бельё.

Через полчаса Ваня с матерью шли в 14-ю школу.

Они были расстроены, печальны, а на лице Вани ещё виднелись следы слёз..

Мать поминутно поправляла платок на голове и вздыхала.

Что скажет она писателям?

Сегодня было ясно. Над городом висело небо, очень синее, будто затвердевшее от мороза. Недалеко от школы Ваня увидел на тротуаре раскатанную мальчишками дорожку, покрытую тёмным льдом. Хорошо бы разбежаться и съехать на валенках вниз! Но Ване было не до того. Он отвернулся и прошёл мимо.

Юные конструкторы уже собрались, когда Ваня пришёл в школу. Писатель встретил его, как старого приятеля. Хрипя своей трубочкой, он сказал:

— Ну, Ваня, а мы тебя давно ждём. Показывай свои модели.

Но, взглянув на убитое лицо мальчика, на женщину, стоявшую рядом, он понял, что случилось несчастье…

— Нету у меня моделей, — сказал Ваня, силясь не плакать. — Она их сожгла в плите.

Писатель выхватил изо рта свою трубочку и нахмурился:

— Как — сожгла?

— Да, сожгла, — печально сказала женщина.

Писатель развёл руками и с досадой посмотрел на мать:

— Да понимаете ли вы, что сделали? Разве можно так обращаться с ребёнком? Сегодня сожгли его модели, завтра сожжёте книги. Что же это такое? Значит, вы не любите его?

Мать стояла неподвижно, виноватая и растерянная.

Юные конструкторы, сбившись в кучу, смотрели на неё недружелюбно.

Все молчали.

— Родные мои, — сказала она, — как же я его не люблю? Уж как мне трудно — и на работе и дома, — а сама на три рубля ему гвоздей купила. На три рубля! Сладу с ним нет. Придёт к отцу в депо — по станкам шмыгает, пробует, руки себе все ободрал. А недавно так Фёдор Тимофеевич из-под паровоза его вытащил. Интересуется. Того и гляди, ему голову оторвёт. Все гвозди из стенок повыдергал. Прихожу я раз под выходной, гляжу: сидит за столом, а на столе ходики — все по колёсам разобраны. Я, конечно, кричу: «Ходики-то пять рублей стоят!» А он мне: «Не кричи, мама, я сейчас соберу». И собрал. Вот уж третью неделю ходят.

Писатель гладил Ваню по голове, а Ваня с горечью поглядывал на стол, где лежали принесённые ребятами модели.

Тут были тракторы с колёсами, выкрашенными чернилами, автомобили с осями, сделанными из карандашей, — ничтожные вещи по сравнению с тем, что вчера ещё было у Вани.

Писатель утешал его. Говорил, что в городе открывается на днях детская техническая станция, что он пришлёт ему из Москвы настоящий железный конструктор с гайками и французский ключ.[6]

Потом они сидели рядом за столом и писатель читал детям свою новую книгу о первом пароходостроителе.[7]

Ваня любил слушать о смелых изобретателях. И, когда он услышал, что никто сначала не верил в пароход, не хотел сесть на него, глаза у Вани наполнились слезами. Он вспомнил своё собственное горе. Но ничего! Всё-таки сделали пароход.

— «И вот поплыл пароход по реке…» — прочёл писатель и на мгновение остановился, чтобы глотнуть из стакана воды.

А Ваня блестящими глазами обвёл ребят и, закинув голову, вдруг торжественным голосом добавил:

— «…изрыгая клубы чёрного дыма».

1934

Гайдар на войне

Гайдар очень любил нашу Советскую Армию и в своих книгах увлекательно рассказывал о ней советским детям.

В гражданскую войну он ушёл в Красную Армию воевать с белыми ещё мальчиком, когда ему было всего лишь четырнадцать лет. А в семнадцать — он уже командовал полком. И был храбрый командир.

Когда началась Отечественная война, он отправился под Киев на фронт описывать, как воюют с фашистами наши советские бойцы-герои.

И сам жил на фронте как солдат и герой. Надев железную каску, лежал с бойцами на переднем краю, отражал с зенитчиками воздушные атаки, ходил в разведку, а потом писал свои фронтовые записи про мост, про ракеты и гранаты и речные переправы.

Когда в Дарницком лесу под Киевом был большой бой с фашистами, в этом бою участвовал и Гайдар. Стояла жара. Вся земля пересохла и от взрывов облаком поднималась вверх. Гайдар бежал в чёрной пыли в атаку навстречу немцам. Когда он возвращался с атаки, в руках у него был немецкий автомат. Он добыл его себе у врага в бою.