Непостижимая Шанель

Но вот британские хроникеры стали приписывать герцогу намерение жениться. Они были категоричны: на сей раз речь шла о француженке. Очень известный модельер… Тогда, подталкиваемая, подгоняемая иллюзией, Габриэль решила выказать больше великодушия. Однажды вечером, когда она находилась на борту «Flying Cloud», Вендор воспользовался тем, что почти все гости уехали, и отдал приказ поднять якорь. Они оказались в море у берегов Монте-Карло, она и он, почти вдвоем… Наконец-то… Впрочем, «вдвоем», — это только так говорится. Ибо герцог похитил еще и спрятанный им на яхте оркестр.

Последняя проделка в предвкушении наслаждений, на которые он надеялся.

III Обучение роскоши

Вновь для Габриэль настало время изумляться. Вновь она поверила, что то, что завязывалось, уже не развяжется. После того как проходило некоторое удивление, она теряла голову и начинала мечтать о замужестве. В каждом из домов, куда возил ее герцог, она видела окончательный приют: будь то Мимизан, его «хижина» в Ландах, или Сен-Санс, замок в Нормандии, или рыбачий домик в Шотландии. Где она только не побывала!

Она ездила в Англию так часто, как могла. С молниеносной быстротой она познакомилась с многочисленными владениями своего нового любовника. Прежде всего с двумя его яхтами. Одна стояла в средиземноморском порту, другая у берегов Ламанша или Атлантики. Обе дожидались, когда Его милости заблагорассудится ими воспользоваться. «Flying Cloud», четырехмачтовая шхуна, насчитывала сорок человек экипажа и была полностью обставлена мебелью эпохи королевы Анны. Кровати с балдахинами, тяжелые резные буфеты, столы из массивного дерева — словом, плавучий музей. Бывший эсминец «Cutty Sark» водоизмещением в 883 тонны был построен для торговли с Дальним Востоком майором Генри Кесвиком, самоуверенным торговцем из какой-то «Чайна трейдинг фирм». Будучи не в состоянии содержать судно, от тут же перепродал его Вендору, к вящей радости последнего. Это был корабль, способный выдержать любые бури, и на всем свете не было места, где Вендор чувствовал бы себя лучше. Едва поднявшись на борт, он с детским нетерпением поджидал штормовой погоды. Любовницы не должны были страдать от морской болезни — он отверг не одну по той простой причине, что они то ли от страха, то ли из-за недомогания боялись волнения на море. Корабль должно было качать, яростно вертеть, мебель должна была ездить по полу, угрожая пассажирам, а перепуганные дамы должны были умолять капитана как можно быстрее пристать в ближайший порт. Капитану было запрещено это делать, какова бы ни была погода. Тогда среди всеобщей паники герцог закрывался у себя в каюте и крепко засыпал. Он появлялся только после того, как буря заканчивалась. Бесстрашие, выказанное Габриэль перед лицом разбушевавшейся стихии, во многом повлияло на уважение, которое испытывал к ней ее спутник.

В хорошую погоду Вендор дожидался ночи и отдавал команду тайно сменить курс. Это резко нарушало планы приглашенных. Утром изумленные пассажиры беспокойно спрашивали стюарда: «Что это за берега?» Где бы ни находилось судно, приказано было отвечать: «Это, должно быть, Испания».

Габриэль познакомилась также со специальными поездами, состоявшими из двух пульмановских вагонов и четырех багажных, предназначенных для перевозки чемоданов и собак. Ее фотографировали в компании Вендора во время Большого Ливерпульского приза. Хроникеры следили за ее малейшими жестами, а друзья Вендора удивлялись, что в области одежды вкусы «знаменитой модельерши» столь просты.

Наконец, она научилась разбираться в Итонхолле. Она удивлялась изысканности, связанной с блеском далеких викторианских времен, когда замок с неожиданным визитом посещали члены королевской фамилии. Тогда владелец Итонхолла, самый богатый подданный королевы, считал своей обязанностью вести себя так, чтобы жизнь его казалась постоянным праздником. Во времена Габриэль — на уик-энды в Итонхолле обычно собиралось около шестидесяти приглашенных, среди них бывали Уинстон Черчилль и его жена, близкие друзья герцога — некоторые из обычаев тех времен еще соблюдались. Бальный зал, где начиная с 1886 года танцевали все герцоги Йоркские, Кларенс и Уэльские, всегда был открыт и пол только что навощен. Достаточно было позвать местных оркестрантов в красных куртках и лакированных башмаках, как можно было танцевать. В некоторых случаях обеды проходили под музыку: либо органист при замке импровизировал на монументальном органе, либо артистов с немалыми издержками привозили из Лондона. Иногда это был чревовещатель, иногда комики, в другой раз знаменитый карманник… Габриэль худо-бедно познакомилась с целым батальоном лакеев, которым командовал метрдотель, более важный, чем генерал, освоилась с галереями и анфиладой прихожих, где она часто терялась, хотя со всей серьезностью изучила их план.