Непостижимая Шанель

Это было верно. Настолько верно, что ее сотрудничество с Люсьенной не выстояло. Что не понравилось Люсьенне? Принятый в доме стиль поведения? Некоторая беспорядочность, постоянные визиты Боя, красавца Леона де Лаборда, Этьенна? Люсьенна никогда не могла предположить, что за модисткой может ухаживать столько мужчин сразу. И что думать о молодых людях, афишировавших столь чрезмерную небрежность в одежде? Это что, новые денди?

Будучи с юных лет на выучке у требовательных «первых» мастериц, сформировавшись в суровой школе парижских ателье, Люсьенна была настоящим профессионалом. Она постепенно взбиралась по ступенькам мастерства, пройдя их одну за другой — от молоденькой ученицы в рабочем халате, которой поручалась работа самая незатейливая, до мастерицы, занимавшейся сперва отделкой шляп, затем их украшением. Потом она стала помощницей «вторых» мастериц, бегая с булавками из ателье в салон, где царили клиентки, которым старались изо всех сил угождать, и, наконец, дослужилась до «младшей первой», человеческой особи, которой дозволялось молча присутствовать на церемонии примерок и даже подавать тем, кто священнодействовал, эгретки и райских птиц, предназначенных для украшения охотничьих натюрмортов, коими являлись шляпы.

Модное ателье в холостяцкой квартире поначалу показалось ей чрезвычайно забавным. Антуанетта, как и Коко, была помешана на пении. Как только клиентка уходила, сестры Шанель принимались распевать во все горло. Порою они прибегали к репертуару довольно вульгарному. Уморительные создания эти Шанель. Было куда веселее, чем у Левис…

Но довольно скоро Люсьенне пришлось столкнуться и с отрицательными сторонами своего сотрудничества с Шанель.

Габриэль не любила делить с кем-либо власть. Она начинала верить в свои силы и, хотя знала несравненно меньше Люсьенны, не слушала ее советов.

Люсьенна была уверена, что следует учитывать некоторые тайны светского общества, если хочешь хорошо делать свое дело. Существовали неписаные правила, которые, однако, необходимо было уважать. Самой наивной ученице с улицы Мира через несколько месяцев работы становилось об этом известно. Тогда как Габриэль… Как она могла постичь секреты протокола, запрещавшего назначать свидание в одно и то же время баронессе де Ротшильд, супруге Анри, и красавице Жильде Дарти, которые ни в коем случае не должны были встречаться друг с другом, хотя счета обеих следовало направлять именно барону Анри? От кого могла она узнать о существовании двух княгинь Пиньателли, к которым надо было относиться совершенно по-разному, ибо одна была знатной дамой, приезжавшей за покупками специально из Неаполя, а другая — всего лишь шумливой дамочкой, в дни молодости щеголявшей на сцене в более чем легкомысленных туалетах? Подобные тонкости были Габриэль неведомы.

У Люсьенны же было достаточно опыта, и она знала большинство клиенток. Она попыталась убедить Габриэль, что порою выгоднее отказаться от клиентуры одного сорта, чтобы завоевать другую. Она считала, что следовало иметь определенную систему ценностей, что нельзя принимать одинаково Режан, Барте и какую-нибудь актрисулечку из «Одеона». Наконец, внимание, которым Габриэль окружала некую Клер Гамбетта — высокую, смуглолицую, чрезмерно накрашенную женщину, чье имя производило на Шанель магическое воздействие, — было совершенно незаслуженным. Габриэль крутилась вокруг нее, повторяя, словно припев, «мадемуазель Гамбетта». Еще одна оплошность… Ибо если кого и следовало бы не принимать, так именно эту так называемую актрису, навлекшую на себя всеобщее презрение в тот момент, когда она попыталась сделать деньги на своем имени. Она распевала: «Ты дал дуба, дуба, дуба» — в ту самую ночь, когда в Виль-д’Авре агонизировал ее дядя, трибун, Леон Гамбетта, идол жителей Эльзаса и Лотарингии.

Иметь подобную клиентку было сущим безумием. Эта женщина, всеми единодушно осуждаемая, не должна была больше появляться в ателье.

Но, узнав, в чем провинилась мадемуазель Гамбетта, Габриэль расхохоталась. По ее мнению, подобная «промашка» отнюдь не заслуживала презрительного или враждебного отношения. «Она делала свое дело», — возражала Габриэль категорично.

Между компаньонками начались стычки.

Тогда Люсьенна воспользовалась первой подвернувшейся ей возможностью уйти от Габриэль, и та осталась одна.

Вот во что обошлось ей любительство.

Но как убедить Этьенна?

Габриэль предприняла новую атаку. Люсьенна ее покинула. Этот аргумент мог повлиять на решение Бальсана. Артур Кейпел поддерживал ее. Он твердо верил в талант Габриэль и тоже считал, что пришло время устроиться по-другому. Он вставал на ее защиту в любых обстоятельствах.

Бальсан был удивлен и весьма рассержен такой крутой переменой в поведении своего лучшего друга. Внезапно Артур Кейпел стал серьезно относиться к «работе» Габриэль, в которой раньше, как и Этьенн, видел только забаву. Что это значило?

Наступил момент, когда причины столь неожиданной перемены стали очевидны: Кейпел был влюблен. Кстати, он этого и не отрицал. Он любил Коко.

Медовый месяц втроем закончился.