Непостоянные величины

— А сколько вам лет? — осведомилась юная особа с квадратным лицом, расположившаяся рядом с любопытной блондинкой.

— Пятьсот восемьдесят! — заорал Роман. — Открываем страницу номер три. По цепочке читаем по одному предложению! Спросить могу любого! Кто не следит — двойка в журнал!

И этих Ирина Ивановна отрекомендовала как «неугомонных товарищей». Еще чуть-чуть, и Роман выкинул бы парочку отборных негодяев в окно. Для острастки.

Пришибленного Романа, мрачно потягивающего минеральную воду, обнаружила в кабинете классный руководитель 8 «А» Энже Ахатовна. Молодой специалист так устал, что не нашел в себе сил во всех готических красках обрисовать ее вампироподобных подопечных. Энже Ахатовна, сочувственно кивая, обещала завтра же утром разобраться.

Вернувшиеся из школьных лагерей, выдернутые из подъездов, оторванные от компьютеров, школьники источали энергию и не намеревались направить ее на созидание. Суровые дети, которые по неведению разбивают в пух и прах идеалистические учебники по педагогике, предписывающие не травмировать нежную детскую психику. Не знаете истории — будет вам история. Будет вам травматический дискурс. Не хотите жить по анархии, по Бакунину, — придется терпеть фашистскую диктатуру и просвещенный абсолютизм. Или непросвещенный. Как получится.

Дома Роман завалился на диван, последнее пристанище чуткого и ранимого человека в России. Учитель мечтал сжаться до размеров халата, чтобы его засунули в стиральную машину и запустили барабан на всю мощь.

Агент под прикрытием

Менее чем за сутки 8 «А» чудодейственно преобразился.

Каждый из детей поздоровался и до звонка приготовил на парте учебник, тетрадь и ручку. Приблатненный Аксенов в розовой рубашке, давеча кидавшийся чужим пеналом, выразил желание сменить воду в ведре и помыть доску. Толстяк Гаранкин, посвятивший ознакомительный урок созерцанию заоконного пейзажа, предпочел трудиться наравне со всеми. Девочек словно перестали занимать обстоятельства биографии загадочного Романа Павловича. Класс встал на путь перековки.

Решать упражнение вызвалась Камилла Залилова, нарядная девочка с собранными в хвостик волосами. Ее лукавый взгляд наводил на подозрения, что тонкие белые гетры, скрывающие колени, Камилла надела не в последнюю очередь ради молодого учителя. Впрочем, со сложным заданием она справилась превосходно, лишь однажды допустив ошибку и написав «еще непроверенный путь». Когда Роман объявил о пятерке, Залилова неспешно, с достоинством вернулась на место за дневником и столь же неторопливо принесла его учителю, хлопая ресницами.

— В конце урока надо дневник давать, — сказал Роман, но оценку вывел.

На перемене Энже Ахатовна поинтересовалась, как вел себя ее класс. Восторженный Роман рассыпался в благодарностях, уверяя, что прежде не встречал таких метаморфоз. Приходилось внутренне признать долю истины в словах святого апостола Иуды, утверждавшего, что иных следует спасать страхом, исторгая из огня, потому что некоторые расценивают дружелюбие и милость как слабость.

Перед занятием с шестиклассниками Роман повстречался в коридоре с Маратом Тулпаровичем. Он осматривал свои владения, время от времени упирая руки в бока и останавливаясь возле какой-нибудь батареи или двери. Завидевшие директора издалека школьники, все, от мала до велика, соскакивали с подоконников и на всякий случай убирали оттуда и портфели.

— Роман Павлович, в середине урока прозвенит тройной звонок, вы не пугайтесь, — сообщил директор. — Мы организуем учебную пожарную тревогу. Вы должны построить детей и вывести через один из выходов.

— Будет выполнено, Марат Тулпарович, — заверил Роман. — Никто не пострадает.

Как назло, тема намечалась интересная и важная — обрядовый фольклор и его значение в культуре Древней Руси. Пришлось урезать материал на ходу, и Роман все равно не успевал из-за обилия вопросов от школьников, некстати вторгающихся в учительский рассказ.

— Вы нам про экзорцизм расскажете? — произнес веснушчатый Шавалиев, застегнутый на все пуговицы, несмотря на духоту в кабинете.

— Это почему? — удивился Роман.

— У нас же обряды. А экзорцизм тоже обряд.

— Если бы я был занудой, Шавалиев, я бы сказал, что экзорцизм — это не фольклор, поэтому изгнание демонов — это не по нашей теме. Однако я ценю твой интерес. Какие фильмы об экзорцизме смотрел?

— Ну, всякие, — замялся ученик. — Там еще к девушке монах приезжал в деревню и связывал. У нее вены на лице вздувались и платье порвалось.

Разговор про календарные обряды также сбивался с курса.

— Чего они какие тупые были, эти древние славяне? — воскликнул Эткинд. — Чучел сжигали, чтобы весна пришла, хороводы водили. Ясно же, что и так зима закончится и снег растает.

— А ты умный?

— А я умный. — Эткинд зубасто улыбнулся.

— Друзья, кто верит в примету о черной кошке, которая перебегает дорогу? — обратился к классу Роман.

Рискуя остаться в гордом одиночестве и прослыть мракобесом, он первым поднял руку. За учителем последовали другие: кто — уверенно и сразу, кто — колеблясь. Две трети класса, включая и Ашера, опасались черных кошек.