Непотопляемая Грета Джеймс

– Чего?

– Семьи, партнера, дома.

– Мне не хватает моих девочек.

– Расскажите мне о них.

Выражение его лица становится таким искренним, таким нежным и серьезным, что Грете кажется, она понимает, какой он отец, прежде чем он успевает произнести хоть слово.

– Эйвери шесть лет, а Ханне четыре, – говорит он и тянется к телефону, видимо, желая показать фотографии. Но потом, передумав, убирает руку. – Эйвери без ума от единорогов, и книг, и ниндзя, а Ханна от всего, от чего без ума Эйвери.

– Похоже, у них хороший вкус.

– Так оно и есть, – улыбается он. – Они совершенно потрясающие. Но не поймите меня неправильно – они могут и достать. Но они обе такие забавные, смешные, удивительные человечки. – Он пожимает плечами: – Все это очень прикольно.

– А их мама?

Грета старается сохранять бесстрастное выражение лица, спрашивая об этом. Хотя не понимает почему. Не может такого быть, что она заинтересовалась Беном, ведь все в нем прямо противоположно тому, что она ищет в парнях. Он стереотипная версия человека, с которым она рано или поздно сошлась бы, если ее жизнь шла бы по обычной колее: с ним хорошо строить совместное будущее, где есть место обручальным кольцам и ипотечным декларациям, летним отпускам и тестам на беременность, спискам подарков младенцу и детским садам – всем тем вещам, что заставляют Грету потеть и страдать от клаустрофобии.

Но есть в нем и что-то неоспоримо очаровательное, и Грета осознает, что тратит много энергии, гадая, почему все еще разговаривает с ним, хотя обычно в таких ситуациях находит предлог, чтобы уйти.

– Она… – начинает Бен, глядя куда-то в сторону. Все в нем напряжено – от плеч до челюсти. – Мы не… Я не знаю. Мы официально расстались около полугода тому назад. Она осталась с девочками в Нью-Джерси, а я переехал обратно в город. Но все у нас разладилось задолго до этого. – Он поглаживает бороду и сильно выдыхает. – Мы встретились, когда учились в старших классах.

– А, – произносит Грета так, будто это все объясняет.

– А потом, учась в колледже, разбежались на пару лет, так что она не единственная… – Он замолкает и качает головой, а затем говорит: – Когда ты знаешь кого-то так долго, вы словно прикипаете друг к другу. И у тебя остается мало возможностей для того, чтобы меняться. А потом появляются дети, и это в некотором смысле лучшее из того, что может произойти, но в то же самое время и самое трудное, потому что все твои проблемы выходят наружу – вещи, которые было гораздо проще игнорировать до того, как у вас образовалась пара маленьких человечков, зависящих от вас, и мысли о том, что можно разрушить семью только потому, что ты не так счастлив, как, по твоему мнению, мог бы быть, разбивают твое сердце, вот ты и держишься за то, что имеешь. Но потом оказывается, что есть другие способы пустить твою жизнь под откос, более медленные… – Он смотрит на Грету: – Боже, простите! Я не собираюсь относиться к вам как к психотерапевту.

– А вы и не делаете этого. Все хорошо.

– Как бы то ни было, теперь мы врозь. И все стало лучше, но и труднее.

– Ваше расставание – пролог к разводу? – спрашивает она. – Или своего рода перерыв в отношениях?

– Честно? Понятия не имею.

Грета кивает:

– А вам как хотелось бы?

– Честно? – снова говорит Бен, устало улыбаясь ей. – Понятия не имею.

По громкоговорителю объявляют, что теплоход приближается к колонии морских львов, и они быстро допивают коктейли и идут по нему, слегка пошатываясь. Когда они проходят мимо открытой двери в джаз-клуб, Бен внезапно останавливается.

– Смотрите. – Он входит в него и обозревает пустые стулья и сцену. Разноцветные электрические гитары висят поверх остального оборудования, и Грета с вожделением смотрит на них – это все равно что увидеть старого друга в море незнакомых лиц. – Вы должны что-нибудь сыграть.

Она мотает головой:

– Я не могу вот так просто взять одну из них.

– Да ладно вам, – настаивает он, – вы же рок-н-ролльщица.

– Похоже, я не слишком настроена на рок-н-ролл в эти дни, – печально улыбается она.

Они выходят на палубу на правом борту, где оба начинают моргать и щуриться на ярком свету. Утром все было бледным, затянутым туманом, и, насколько хватало глаз, простиралась серебристая вода. Но теперь они видят другой пейзаж: неподвижную синюю воду частично окаймляют массивные серые горы, а вода испещрена маленькими плавающими льдинами. Царит пугающая тишина, звук ветра напоминает радиопомехи.

И Грета чувствует, что совершенно трезва. Она оглядывается, ища папу и остальных членов их группы. Но не видит никого из них в толпе около ограждения.

– Вау, – тихо, почти благоговейно произносит Бен, и она следит за его взглядом.