Неповиновение

Из отдела областного психиатра министерства здоровья на Яффо 86, как и обещал полицейским, спасшим от меня дрожащего психиатра, пошёл на рынок купить что-нибудь вкусненькое – успокоить Любимую, мол, была приятная поездка с полицией до рынка.

А оттуда прошёл к Яффо 157, к отделу пищи того же министерства здоровья.

Двадцать лет подавал проекты заводов моих клиентов, всё было тихо, а тут вдруг пришло письмо от специалистки, раньше её не примечал, что не принимает мой проект маленького завода для бедного еврея. Даже не поговорив со мной один раз. Да и письмо какое-то странное – пахнет протоколом.

Двадцать лет не было писем, бывали иногда телефонные звонки зайти что-нибудь исправить, чтобы было видно, что чиновник работает. Ведь всегда можно что-то исправить.

С трудом добился встречи. Хотел что-то исправить, что просят. Мне это ничего не стоит: с моим опытом, если только у завода есть форточка, у меня грузовики пройдут в двух направлениях.

А она – я так не умею, мне, любителю юмора, интересно, как так получается, что только черкнул линию на бумажке – это немедленно легло протоколом в дело о заводе для бедного еврея. Как в полиции у следователя с предупреждением.

Вышел от неё, тут же следом за мной вышло её второе письмо, то есть протокол про линию, которую черкнул на бумажке, и копия… правильно, в дело.

Не пил, не ел, не спал, но рано утром на её столе уже лежал шикарный эскиз исправлений. Я ещё не добрался до постели отоспаться, как добрался до меня третий протокол, а копия… ну, конечно. И его смысл – чтобы больше не совался.

А для его усиления ещё два имени – сотрудницы и начальника.

Значит, «дело» сделано.

Насчёт «специалистки» я понял не сразу, растянул такое удовольствие.

Страшный был адрес того кэгэбэ: «Россия, Москва, Лубянка».

Не менее страшен адрес: «Израиль». А далее – «везде».

Вот такой пустячок, в котором хуже всех бедному еврею, который вложил в заводик и попал под колёса кэгэбэшни.

Расцветшей Европе не было так хорошо от вложенного на её восстановление после войны всего только одного «Плана Маршалла», как худо было от двадцати таких планов, вложенных в кэгэбэшные джунгли, в которые попали евреи.

Твой ход, товарищ кэгэбэ.

Рассказ 12

Только закончил предыдущий рассказ книги, как начал новый – отправился в тот же отдел, но уже к другой специалистке, её тоже не примечал раньше, но именно ей надо было подать новый проект.

В руках эскиз для предварительного разговора. Ведь у каждого чиновника свой вкус, отличный от других и моего. И если предварительно не учесть это, придётся проделать двойную работу.

Рядом со мной другой мой клиент, взволнованный каждым шагом к первому миллиону.

Выкладываю перед ней эскиз. Она моментально швыряет его мне обратно. Лицо её становится красным, глаза злыми, кричит визгливо, что по такому эскизу не будет говорить со мной.

Спиной к нам сидит "специалистка" из предыдущего рассказа, а в этом рассказе – только её спина расслаблена в наслаждении от происходящего за ней.

Мой клиент – первые признаки сожаления, что связался со мной.

Объясняю ей, что для начального разговора эскиз вполне достаточный.

Красная, злая, кричащая хватает его и бежит – больше некуда, как к начальнику. Очень скоро зовёт к нему. Вхожу к начальнику. Рядом со мной – клиент, в страхе за первый миллион. Начальник трясёт эскизом и кричит, что он такое не позволит. Говорю ему, что буду жаловаться. Тогда он идёт на меня и выпирает из кабинета. Клиент рядом – вид потерявшего миллион из-за меня.

Насчёт и этой «специалистки» тоже понял не сразу, растянул такое удовольствие.

Двадцать лет ждать такое – не самый большой срок для серьёзного исследования. А что оно серьёзное – говорит факт покушения на меня.

Например, в другом, не в моём исследовании, есть комета, которая в десять тысяч лет один раз проскакивает возле нас. Это только выкладки на бумаге, но не прямое доказательство. В прошлый раз, пять тысяч лет тому назад – кто её видел? Вот когда в следующий раз, через пять тысяч лет, её увидят – вот тогда только будет прямое доказательство.

Так и в моём исследовании вывод, что те же люди и те же собачьи взаимоотношения между ними, которые проявляются в кэгэбэшнях, – не выкладка на бумаге, а прямое доказательство о кэгэбэшне, увиденное не раз, а двадцать раз по двадцать.

Ещё доказательство о кэгэбэшне даже без доказательств об убийствах!

С помощью пустячка: люди и их собачьи взаимоотношения – самая лучшая характеристика места их проживания. В таком месте они убивают или с их помощью убивают, что одно и то же.

Кэгэбэшня убивает тайно от имени государства.

Тайно – чтобы люди жили счастливо и без страха.

Такая человечная забота о людях.

В той нечеловечной кэгэбэшне не заботились о людях.

Поэтому все знали, что убивают.

А в этой человечной кэгэбэшне не только не верят в убийства, но ещё и не знают, хотя после каждого убийства остаются "концы", которые торчат, как бы умело их не прятали.

Тысячи торчащих концов никому ничего не говорят?

Концы от убийств великих евреев, неугодных лидеров, знающих слишком много.

Бесконечный список.