Весь мир осудил не человечную кэгэбэшню там.
А здесь не осуждают человечную кэгэбэшню эту.
Здесь – воспитанные в страхе двух кэгэбэшен.
Поэтому здесь предпочитают не знать.
Иначе трудно себя уважать, если знать, но молчать.
А в кэгэбэшнях надо молчать.
Это все понимают.
Поэтому лучше не знать.
Такой пустячок.
Разослал по кэгэбэшным адресам, чтобы не говорили потом, что не знали, что живут в кэгэбэшне.
Как товарищ Вильнер, который всегда оправдывался, что его не информировали о проделках большевиков.
Сам был такой.
Твой ход, товарищ кэгэбэ.
Рассказ 13
В ночь перед судом, который назначен на 17.1.2006, звонок в дверь.
Я у компьютера. Совсем забыл об этом мире. За первым звонком немедленно второй продолжительный. Ноги опережают моё решение: немедленно открыть дверь, дать спать Любимой, её сон важнее любого моего геройства, успеть открыть до третьего звонка.
На лестничной площадке передо мной двое в форме. Не впускаю их, разговариваем. Спрашиваю:
– Зачем так рано, ведь суд днём?
– Приказано, – отвечает старший по возрасту.
А младший зачитывает записку, в которой им велено брать меня в 6:00 утра. Беру из его рук записку, разглядываю.
Старший доволен, что так славненько всё обошлось, жмёт мне руку. А я жму младшему. Уходят.
Укольчик? Больничка? Дорожная катастрофа? Сколько там ещё в арсенале кэгэбэ!
Спать осталось самая малость.
Рано утром, до их прихода, чуть приоткрыл дверь, чтобы не звонили. Любимая спала, узнает потом. Щемило от потрясения, которое ей предстояло. Но лучшего придумать не мог.
Всё было обычное: задержание и доставка меня, содержание до суда в разных участках полиции, а потом поездка в предбанник суда в пятидесяти метрах от полиции. Обязательно в компании с арабами, их много, ни одна поездка без них не обходится.
В предбаннике дожидаются суда. В нём две маленькие комнаты, в каждой вдоль стен узкий невысокий каменный выступ от пола, на который поднимаются стреноженные, чтобы вертухаю было удобно снять наножники. На этих же выступах и сидят, но всем не хватает места, когда набивается много народу. Двери комнат выходят в малюсенький коридор, в котором можно только поворачиваться, но не ходить.
Сначала был в комнате со щелью в двери, потом меня переводят в комнату, дверь которой в верхней части решётка из толстых прутьев. А двух арабов, что были в ней, переводят в оставленную мной комнату, в которой теперь их много, а я один. Читаю псалмы по своей карманной книжке. Вдруг вижу, за решёткой стоит «моя защита», смотрят на меня. Одна половина «защиты», известная мне по имени, представилась, а её подруга спрашивает:
– Ну, и хорошо тебе в предварительном заключении?
– Не желаю с вами разговаривать, – ответил и отвернулся, ушёл в дальний угол, стоял к ним спиной, читал псалмы. Они бесшумно испарились.
Потом был суд с закрытыми глазами, получил протокол, меня вернули в предбанник, там его и читал.
Так как обвиняемый не соучаствует, рекомендовал заместитель областного психиатра дать постановление о наблюдении в рамках психиатрического отдела с целью завершения рекомендации. Обвиняемый не соучаствует с судом и с защитой и не выражает мнения в этом деле и в других делах. Мне видится, что надо принять рекомендацию специалиста с целью выяснить состояние обвиняемого, потому что не ведётся суд таким образом, когда обвиняемый ничего не говорит, так же и его представитель. Поэтому, я указываю, чтобы обвиняемый находился под наблюдением в психиатрическом отделе с целью дачи рекомендации. Поскольку из опыта нет другой возможности обещать его присутствие, останется обвиняемый в заключении до завтра, 18.1.06, самое позднее в 11:00, и будет переведён с помощью сил сопровождения в психиатрическую больницу с целью наблюдения. Прокуратура объявит суду и силам сопровождения, после того как выяснит это с доктором , в какую больницу надо доставить обвиняемого. Назначается продолжить заседание 21.2.06 в 13:00. Секретариат переправит копию этого протокола областному психиатру. Дано сегодня 17.1.2006 в присутствии сторон.
(Так!)
В предбаннике меня продержали до его закрытия, вывели последним и отправили в камеру. Снова машина, потом коридоры. Завели в камеру, первую по дороге. А в ней ещё двое. Было время конца ужина. Мы начали кричать, что ещё не ели. Повели в столовую.