Неповторимое. Том 1

В установленное время приходит заместитель начальника академии по политчасти и представляет нам профессора – маленький, сухонький старичок еле стоял на ногах. После представления его повели к трибуне на сцене. Он еле забрался по ступенькам, вошел в трибуну, выбросил вперед и свесил свои руки, как противовес, практически лег на кафедру и начал говорить. Мы видели только одну его голову. «Ну, – думаю с досадой, – пропал целый час». И взялся было уже за свою работу. Но каково было мое удивление, когда профессор вдруг сказал: «Некоторые молодые люди вроде вас иногда говорят: „Ну, что Ломоносов? Я все о нем знаю!“ А фактически знания у него формальные. Даже малейшего дуновения настоящей жизни нет. А я вам расскажу то, чего никто не знает, и из области его научной и общественной деятельности, и из интимной жизни». И начал. Зал замер. Мы сидели с открытыми ртами, боясь пропустить хотя бы слово. Целый час никто даже вроде и не дышал, все застыли от изумления. А когда профессор в заключение сказал: «Михаил Ломоносов и в науке был глыба, и до кокеток горазд!» – зал взорвался аплодисментами. Профессор вышел из-за трибуны и, одной рукой держась за нее, а вторую приложив к груди, поклонился. Мы встали и продолжали его приветствовать. Он улыбнулся и с помощью офицера осторожно спустился по лестнице. Ну, какая светлая голова, какая чудесная память! А речь – как у артиста. Вот тебе и старик! Мы вернулись в свои классы, аудитории и продолжали обсуждать фрагменты жизни Ломоносова. Действительно, почти все, что поведал нам профессор, было услышано впервые.

Первый курс закончили командно-штабной военной игрой на местности (выезжали в Белоруссию). Руководителем учения был Алексей Иванович Радзиевский. Все прошло нормально. Вернулись – и в отпуск.

Я набрал книг и отправился в подмосковный санаторий Архангельское. Солнце, воздух и вода, дворец князя Юсупова и прекрасный парк – отдых, лучше не надо! Здесь я впервые повстречался с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Оказывается, рядом с санаторием находилась его дача, и он ежедневно в кругу своих близких (как позже я узнал, это были дочь и зять) совершал прогулку по парку санатория. Я тоже, как и немногие другие, после ужина кружил по дорожкам. Маршрут был один и тот же. Поэтому почти ежедневно я встречался с Алексеем Николаевичем, естественно, раскланивался, он отвечал тем же. Это было летом 1966 года, а осенью 1967 года он вручал орден Ленина Вологодской области.

Я был приглашен на эти торжества первым секретарем обкома КПСС А. Дрыгиным. Он представил меня Косыгину, а тот в ответ: – А мы ведь с вами недавно встречались? – Верно, летом прошлого года в Архангельском. – Вы тоже делали вечерний променаж.

Меня удивила его память – ведь я всегда был в легкой спортивной одежде, а здесь – в военной форме, но мое лицо он запомнил капитально.

1966 год заканчивался для нас, военных, на минорной ноте – министр обороны Родион Яковлевич Малиновский с трудом объехал войска, выстроенные на Красной площади для парада в честь 49-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, еще с большим трудом поднялся на трибуну Мавзолея и фактически на последнем дыхании произнес речь. Он был тяжело болен. Да и погода была плохая – обильно шел мокрый снег. Все поняли, что его время сочтено. Действительно, в марте 1967 года мы простились с ним на печальной траурной церемонии. Два года учебы буквально пролетели. Накануне госэкзаменов кадровики предварительно сделали «пристрелку» с назначением. Мне было сказано: поскольку долго служил на Севере – поедешь в центральный район страны или на юг. Приехал начальник Главного управления кадров Министерства обороны генерал армии Гусаковский с комиссией. Он уже конкретно определял место службы и должность. Подошла и моя очередь.

Захожу, представляюсь. Предлагают сесть. Гусаковский говорит:

– Вы окончили академию с золотой медалью и отличием, поэтому имеете право выбора места службы и должность с повышением относительно той, с которой вы прибыли на учебу. И вообще, в принципе хотели бы вы попасть на командную или штабную должность? Мы также учитываем ваше продолжительное пребывание в Заполярье.

– Что касается должности, то желательно, чтобы это была штабная.

– Например, начальник штаба армии, так, что ли?

– Это был бы для меня идеальный вариант. Мне практически почти не довелось бывать в роли руководителя штаба. После академии я мог бы хорошо реализовать в этой роли приобретенные знания.

– Понятно. А по части географии?

– Готов ехать в любой район.

– Хорошо. Вы пока покурите, а мы здесь посоветуемся.

Я вышел. Естественно, товарищи облепили меня: «Ну, что? Ну, куда? На какую должность?» Я передал им содержание нашего разговора. Кто-то позавидовал: «Вот счастливчик! Сейчас пошлют в Московский или Киевский военный округ – вот где малина! В крайнем случае в Одесский или Северо-Кавказский – на Черное море».