Неповторимое. Том 3

Не странно ли все это? Ведь все происходит под носом КГБ! Что, это было неожиданностью? Но тогда где контрразведка? Ведь несколько тысяч брокеров собралось у Борового на бирже, несколько часов митинговали и готовились к этому маршу со знаменем. Где информация об этом? Или она была, но не было никакой реакции, так же как и на мои шифротелеграммы из Киева в адрес ГКЧП?

Можно сделать однозначный вывод.

Вышло так, что объявленное в Москве чрезвычайное положение касалось только самого ГКЧП и государственных структур союзного центра. Верховный Совет, правительство и президент РСФСР его не выполняли, как и в целом подогретые Ельциным москвичи. Что же касается молодой буржуазии, рожденной Горбачевым, так она не только не выполняла закон «О режиме чрезвычайного положения», но и вела себя нагло, вызывающе, провоцируя власти на применение силы.

А что власти? Да ничего! Или смотрели из-за штор на незаконно демонстрирующих, или заседали, переливая из пустого в порожнее, не принимая по отношению к нарушителям закона никаких, даже слабых мер. Кто может объяснить это бездействие? Я, например, не могу этого сделать. Уже 19 августа властные структуры отдали оппозиции всю инициативу. А после пресс-конференции передали и власть. 20 августа оппозиция в лице Хасбулатова, Руцкого и Силаева свободно разъезжала по Кремлю, «допрашивая» Янаева, Лукьянова и других о дальнейших их планах. В тот же день оппозиция митингами укрепила свое положение, и властные структуры не мешали им это делать.

В ночь с 20 на 21 августа Ельцин и его окружение провокацией на Садовом кольце добились-таки кровавого столкновения и умело использовали это против ГКЧП, который, едва успев родиться, уже задыхался от неорганизованности и отсутствия четкого и ясного управления, отсутствия единоначальника – твердого, беспощадного и непоколебимого в достижении цели.

Утром 21 августа все было кончено. Попытка спасти страну превратилась в мираж.

Несколько лет назад в одной из наших газет политолог и социолог Сергей Кара-Мурза, которого я глубоко уважаю и ценю за его справедливое и острое перо, выступил против меня. Не в прямом, конечно, смысле. Просто оценив события первой половины 1990-х годов, он резонно поставил один вопрос, который приблизительно звучал так:

«Генерал Варенников, отказавшись, в отличие от других, привлеченных по делу ГКЧП к ответственности, от объявленной Государственной думой амнистии, тем самым совершил поступок, который общественностью оценивается положительно. Тем более что он настаивал на том, чтобы его судили, чтобы в открытом судебном заседании показать народу, кто является виновником развала Советского Союза, и одновременно отстоять свою гражданскую и офицерскую честь. Это, мол, все правильно. Но меня (то есть С. Кара-Мурзу) беспокоит один вопрос, задавая который я могу вызвать негативную реакцию читателей. Однако я его все-таки задам: что сделал Варенников в августовские дни как государственник для спасения Отечества?»

Резонный вопрос? Несомненно. Правомерно ли он поставлен? Конечно. Осудит ли кто Кара-Мурзу за такой вопрос? Не думаю. Но если кто и сделает такую попытку, то это будет неправильно. Почему? Да потому, что весь народ интересует: почему же ГКЧП не спас страну? В том числе этот вопрос надо отнести персонально к каждому, кто был привлечен по делу ГКЧП. Да и не только к ним.

В своем выступлении на суде я резко критиковал ГКЧП за его действия (точнее, бездействие). Но я и тогда, и сейчас корю себя за то, что не все сделал, чтобы спасти положение. Никого не должны интересовать (на мой взгляд) заслуги прошлого, например, участие в Великой Отечественной войне, в других войнах на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке, в проведении работ по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, участие в погашении вспышек в различных горячих точках страны (Кавказ, Прибалтика). И вообще, а кому интересно именно сегодня, что ты сделал для строительства и развития наших Вооруженных Сил, военно-промышленного комплекса и обороны страны в целом, если народ поставлен перед фактом катастрофы государственной общественно-политической системы? Народ интересует: что ты сделал на своем государственном посту для спасения государства? Именно сейчас!

И вот теперь – конкретно обо мне. Что конкретно я мог и обязан был сделать для спасения страны в те августовские дни, как государственник.

Очевидно, я обязан был отказаться от поездки в Форос, а тем более в Киев, где просидел 18, 19 и часть 20 августа 1991 года. Мне надо было остаться в Москве и, наблюдая действия ГКЧП, помогать министру обороны Язову и председателю КГБ Крючкову (возможно, и Янаеву). По договоренности с членами ГКЧП войти в состав Комитета и принимать кардинальные и решительные меры, а главное – организовывать практические действия. Но в связи с этим представьте мое положение: я не хочу ехать в Крым и на Украину, или я прошу, чтобы меня ввели в ГКЧП… Это было бы очень странно. И вообще, это не в моем характере – отказываться от поручений или проталкивать себя на какие-то посты.