Непознанное

Новый способ хозяйствования, принципиально отличный от добывания пищи охотой или собирательством, дал возможность существовать людям, которые сами не создают средств питания, а занимаются ремеслом. Они образовывали общины, из которых впоследствии развились города. И первые появились именно там, где имеется благоприятный климат, — по берегам Евфрата и Нила, на Инде, на Желтой реке в Китае.

Теперь камни, глина и руды начали перерабатываться в довольно больших количествах, стали строить дома, сооружать памятники, символом того времени становится Вавилонская башня. Время от времени города тонут в собственной грязи — на радость археологам, которые теперь с восторгом обнаруживают один «культурный» слой за другим. Насыпные холмы, буквально горы глины, обработанного камня, обожженной керамики и стекла свидетельствуют о расходовании неорганических, нераспадающихся материалов. Серебра и золота хватит, а вот исходное сырье для предметов повседневной жизни становится все дороже.

Как ни странно, первым металлом, который начали разбазаривать, оказалась медь. Дело в том, что медные руды обнаружить довольно трудно, но, видимо, замечательный, медно-красный, истинно металлический цвет ее, а также ковкость и низкая температура плавления привлекали внимание первых металлургов. Медь становится предметом первой необходимости, и вскоре месторождения, лежавшие неподалеку от больших городов, оказались истощены. Уже на довольно ранних этапах развития государства египтяне были вынуждены привозить медную руду издалека.

Но тут открывается новая возможность. Доменные печи улучшенной конструкции позволяют теперь выплавлять из железной руды железо. До этого его знали только как «небесное железо богов», поскольку оно встречалось людям в метеоритах, где оно сплавлено с никелем. Замечательный металл! У него серебристый цвет, он намного тверже и прочнее меди, а что касается его месторождений, то они, кажется, встречаются повсюду. Вскоре получение металла стало настолько простым, что его можно было уже использовать для изготовления пахотных плугов. Это резко увеличило расход металла. А если он ржавеет или портится каким-либо другим путем, его восстановить невозможно.

Но амортизация неорганических материалов была еще относительно небольшой, пока не начали сводить с Земли леса. В течение многих сотен лет в дереве видели подходящий и доступный источник энергии, но, когда лесов стало мало, древесина вдруг оказалась редкой и дорогой. Можно ли ее чем-нибудь заменить? Страной, уничтожившей особенно много собственного леса, оказалась Англия. И англичане научились получать железо с помощью угля. Этот прогресс был достигнут не столько потому, что производство железа возрастало, сколько из-за того, что уголь позволял получать более высокую температуру, давал бóльшую энергетическую плотность, чем дерево.

Солнечная энергия, которая использовалась, например, для получения соли из морской воды, ветряные мельницы, водяные колеса, дрова — все они давали недостаточное количество энергии на единицу времени, а уголь давал значительно больше — достаточно, чтобы приводить в действие паровые машины! Уголь, железо и пар заложили основы нового времени. Изобретательский гений, побуждаемый как необходимостью, так и стремлением к более комфортабельной жизни, вновь преодолел границы, о которых прежде и не подозревали. Нельзя всерьез строить прогнозы, не учитывая способностей пытливой человеческой мысли (как это легкомысленно делает Римский клуб).

В 1870 году на американских фермах почти все работы в поле и в хозяйстве выполнялись с помощью лошадей и мулов, вот уже много лет при расчете потребностей энергии для производства продуктов питания для четырех человек брали за единицу одну лошадь или одного мула. Толковый экономист, рассуждая о перспективах, ответил бы, что к 1975 году в США будет 50–55 миллионов лошадей и ослов. Но в том же, 1870 году инженер бы уже предвидел, что со временем паровые машины будут внедрены всюду, в том числе и в фермерские хозяйства; в его прогнозе не говорилось бы об увеличении «парка» лошадей и ослов, а скорее об его исчезновении! Однако ни экономист, ни инженер не подозревали того, что через несколько лет будет изобретен двигатель внутреннего сгорания, который заменит и паровые машины, и лошадей.

Технико-экономические прогнозы, составляемые на срок более пяти лет, обычно оказываются несостоятельными. «Нефтяной кризис» 1973 года показал нашему поколению, насколько смехотворными могут оказаться прогнозы, как резко меняет реальная жизнь некоторые инженерные расчеты.