Неправедные

— Так, мои хорошие! — перебила нас Валерьевна, замахав наманикюренными пальчиками. — Леся, Серёжа, идите сюда!..

— Чёт мне это уже не нравится, — проныл я Трунину, лениво соскребая себя с насиженного места.

Подвалил к ТВ, покосился на застывшего в двух шагах Лохматого.

— Так, Серёженька… Олеся… Сегодня мы начинаем репетировать новый номер. У вас дуэт…

— Чего?! — тут же возмутилась Леська. — Ну, Татьяна Валерьевна, ну только не с Аверьяновым!

— Только с ним! — отрезала Валерьевна, вручив нам листочки.

Я бросил взгляд на текст. «Луч солнца золотого»… В лучшем случае придётся просто переглядываться и «нежнее, Серёжа, нежнее» друг другу улыбаться.

— Татьяна Валерьевна, а поставьте вместо меня Трунина — он обожает эту песню!

— Чё?! — Откуда-то прилетела Трунинская шапка — он вообще не пел.

Торчал в клубе чисто ради тусы. Иногда его ставили с кем-то, точнее вместо кого-то, чтобы прикрыть «дыру», но голоса у него действительно не было. Как и слуха.

— То есть, я хотел сказать, Лебедя! — опомнился я, покрутившись по сторонам.

Лебедя не было.

— Нет, солнце моё, — твёрдо оборвала Валерьевна, — ты прекрасно знаешь, что никто не споёт эту песню лучше вас с Олесей. К тому же, у нас на страничке в соцсети, если ты не знаешь, недавно проходило голосование, и по его итогам ваш дуэт занял первое место! Зрители хотят видеть вас на сцене, Серёжа. Вместе. Так что всё! Всё! — захлопала она в ладоши. — Репетировать! Бегом!

Я выругался, но делать было нечего — поплёлся исполнять очередной каприз Валерьевны.

Во время восхождения на сцену ко мне подбежала «Маленькая страна», и, заставив склониться к ней, прошептала в самое ухо:

— А я недавно слышала, как Леська сама просила Татьяну Валерьевну поставить вас дуэтом.

Глава 23

Марина

Иногда я думаю о том, что наша жизнь похожа на клетку, решётками в которой служат сложившиеся с годами устои, связи, обстоятельства. И чем старше мы становимся, тем теснее становится эта клетка. Тем меньше в ней остаётся пространства для манёвра.

Это только в юности нам кажется, что, повзрослев, мы обязательно будем свободными и наконец-то позволим себе делать всё, что захотим. На самом деле, чем больше тебе лет, тем больше у тебя появляется обязательств, а значит и рамок, сковывающих твою так называемую «свободу».

О подобных вещах я размышляла и накануне вечером, переписываясь с Серёжей в месседжере.

Серёжа наивен. Он юн и, как все молодые и полные энергии люди, конечно уверен, что всё, что он задумает, обязательно сбудется. И что для того, чтобы всё сложилось так, как нужно ему, достаточно лишь желания.

Нет. Вот так: Желания. С большой буквы.

Желание для него сейчас превыше всего.

Серёжа х о ч е т быть со мной. Он загорелся. Как ребёнок, увидевший новую игрушку, он готов сейчас на всё, лишь бы заполучить то, что хочет.

И ему плевать, он разрушит не только свою клетку.

С одной стороны, это подкупает.

Но всё же я не могу позволить ему разгромить всё, что мне дорого. Как бы я ни была влюблена в него, как бы мне самой ни хотелось быть с ним, пришла пора поставить в этой неправильной истории точку.

Я обещала ему свидание. Хорошо, но оно будет последним.

Настрочив ему длиннющее сообщение, я шагнула из гремучей сонной маршрутки в промозглую городскую суету и направилась к зданию вокзала, чтобы купить билет.

Этого дня я ждала больше месяца. Сегодня в Москву должна приехать моя Оля. Это моя младшая сестрёнка, с которой мы не виделись чёрт знает сколько. Даже не помню, когда последний раз вживую слышала её заразительный смех и вглядывалась в весёлые лазурные глаза, в которых некогда неизменно находила понимание и поддержку.

Я уже вышла из тоннеля и была почти у цели, но тут из рюкзака донёсся звук не меняемой годами «Jesus to a child» Джорджа Майкла. Когда-то я обожала эту песню. И почему-то вдруг подумалось, как было бы хорошо потанцевать под эту нежную, романтичную мелодию с Серёжей. И как бы всё-таки хотелось обнять его, такого классного, крепкого, стройного… Ощутить под тонкой материей той самой рубашки его гибкую гладкую спину, провести по ней ладонью… Но усилием воли я отогнала совсем ненужные теперь мысли.

— Алло?

— Привет.

Мне сразу стало неуютно от этой вечно томной, искусственно-слащавой интонации.

— Привет.

— Как дела?

— Слушай, Миш, извини, мне сейчас некогда… Так что давай ближе к делу, — сдержанно поторопила я.

Миша всегда говорил очень размеренно, с паузами, словно нагоняя на себя таинственности, и сейчас это как никогда раздражало.

— А-а-а, ну ты же у нас теперь деловая… Ну да, ну да… Ладно, к делу так к делу, — наконец по-нормальному заговорил он. — Я созванивался с Ванькой только что, он говорит, ты поехала к матери…

— Не совсем так. Оля приезжает. Мы с ней планируем встретиться…

— Ну, не важно… Оля-Моля… Я вот о чём. Ванька там просил купить ему кое-что, это сюрприз, может, зайдёшь тогда? Всё равно же не далеко, чай не переломишься.

— Я же говорю, я не собираюсь заезжать к матери. И, кстати, почему ты это «кое-что» в воскресенье ему не привёз?