Неправильная

– О чем ты говоришь, Карина? Ты сейчас не в том состоянии… Может, отложим разговор? – глядя, как девушка крутит на руке то самое кольцо, которое связывает меня с воспоминаниями о детстве и отце с матерью, едва переборола желание выпытать у нее все подробности. Только вот сама Карина не была готова закончить этот разговор. Она резко потянула за украшение, и как только оно оказалось у нее в ладошке, тут же протянула мне:

– Нет! Я не могу спать, зная, как ты относишься ко мне, а я соврала… – уверенно отчеканила Карина и тут же засунула кольцо мне в сумку. Ее отчаявшийся взгляд метнулся по мне, но тут же вернулся к рукам, словно она собиралась сказать мне нечто, за что самой безумно стыдно: – Она сказала, что это наше фамильное украшение – кольцо. Говорила, что, когда бежала от семьи к мужчине, только это ей позволили взять с собой. Поэтому она хотела, чтобы его носила достойная. Просила никогда его не снимать и не говорить, откуда оно у меня. Дескать, это секрет.

– О ком ты говоришь? – тихо прошептала я, прекрасно зная ответ: – Анна? Тебе дала его Анна?

– Да. Как раз перед похоронами. Сказала надеть его и не снимать, – согласно закивала она, но затем немного задумчиво продолжила: – Я еще удивилась, почему ты как отреагировала на кольцо… И если мама знала, что для тебя оно как красная тряпка, зачем заставила надеть?

Странная догадка поселилась в сознании, но я отчаянно не разрешала себе в нее верить. Нет… Все просто не могло быть настолько очевидным, а вместе с тем – ужасным.

– А как давно кольцо у твоей матери? – сделав голос как можно непринужденней, уточнила я. Самому богу известно, с каким трудом удавалось сохранять самообладание.

– Не знаю, – растерянно прошептала она, удивленная моим вопросом. – Я особо не интересовалась… Хотя, кажется, с того момента, как Дмитрий сделал ей предложение, оно всегда было в шкатулке. Я знаю, потому что наши украшения лежат в одном месте.

– Спасибо за кольцо… Ты даже не представляешь, как много оно для меня значит… – тихо прошептала я, медленно поднимаясь с места.

Перед глазами все расплывалось, дыхание перехватывало, а идти прямо казалось верхом изворотливости. Кусочки событий медленно складывались в целостную историю, которая создавала свою картину. И она объясняла все вокруг.

– Как Карина? – едва слышно спросил Пол, как только я подошла к нему со спины. Он не мог видеть моего лица, и это было, как никогда, на руку. – Как только ее проверят на предмет причастности к произошедшему, она может какое-то время пожить с нами. Конечно, если ты захочешь.

– Что-то мне нехорошо… – не стала лгать я. – Можно мне быстро навестить Анну и уйти? Думаю, стоит отложить борьбу с фобиями на потом.

– Вообще, к ней сейчас никого не пускают, – задумчиво прошептал он, но тут же поправил: – Но ты можешь зайти на одну минуту. Я буду около кабинета. Внутри есть охрана и камеры наблюдения. Так что нечего переживать.

Быстро развернувшись, чтобы Морган не успел разгадать моих мотивов, я повернулась к двери и вошла внутри. Отчаянье толкает на страшные вещи… И в тот момент я совершенно не представляла, как успокоить внутренних демонов.

Глава 60

Я помню, как ступила ногой на мраморный пол «белой» палаты, заставляя гулкий звук ветром разнестись в каждый угол комнаты. Помню, как противно пищала аппаратная панель около больничный койки, на которой величественно лежала Анна. Терпкий запах какого-то незнакомого масла ударил в нос, вызывая першение и полное отторжение организмом, но я была настроена решительно – вперед или никуда.

Во мне не было ни грамма сомнения или тревоги, лишь хотелось поскорее подойти к ней и заглянуть в глаза. Только вот они были закрыты… Закрыты, несмотря на то, что внешне Анна выглядела так же прекрасно, как и всегда. И только обмотанный добрый участок головы указывал на то, что все же что-то произошло…

– Привет, – тихо шепнула я, позволяя слова эхом разнестись по комнате, а также вызвать дрожь в теле окоченевшего охранника.

Мне можно было только гадать, как долго он стоял в одном положении на другом конце комнаты и не шевелился. Только вот сейчас мне хотелось уединения и чтобы только одни уши могли услышать мои слова.

Сев на небольшой стул около самого лица женщины, я нагнулась к ее уху, снова пропитавшись тем самым маслом. Новая лавина тошноты ударила в голову, и лишь после легкого головокружения я смогла максимально приблизиться к уху женщины, чтобы прошептать:

– Вы хорошо сыграли свою роль. Ха, я почти поверила! Но знаете… Кажется, вас сдала гордыня и… собственная дочь.

Взгляд ненароком упал на небольшой столик рядом, где лежал набранный шприц. В голове появилась мысль, что скоро Анне собираются делать плановый укол, а значит, нужно было поскорее закончить неприятный разговор.