Неправильная помощница

Я, конечно, обижена на него, но вида не подаю. Потому что все мои обиды лишь моя проблема. Особенно когда они касаются поцелуя. Я сама к нему полезла, ждала, что он ответит. От самой себя противно. Разве так должна вести себя правильная помощница? Разве должна она хоть словом, хоть взглядом и жестом выказать свою симпатию? Нет! И еще раз нет! Так что следующие два дня я образцовый секретарь. И даже когда Распутин уходит на встречу с Элей, которую я организовала по просьбе Распутина и мольбам самой Эли, я делаю каменное лицо и задаю один вопрос.

— С утра совещание не отменять?

— Разумеется, нет. Мария Викторовна? — окликает он меня, пока подшиваю последние договора к папкам. — Вы что-то хотите мне сказать насчет этой встречи с вашей подругой?

— Сказать? — сглатываю я. О да, я много могла бы сказать. Не уходи, останься, лучше проводи меня домой, потому что автобус сломался, а таксисты, словно сговорились рассказывать мне, какие они в прошлом были крутые бизнесмены. Сказать? А лучше спросить. Ты думаешь о поцелуе? Нормально, что теперь он снится мне ночами? Только целуемся мы без одежды, и ты трогаешь меня своими сильными руками. Сказать? О чем сказать, что я бесконечно благодарна за помощь с проектом вертолета и готова увидеть его вживую. Сказать. О чем сказать? О том, что я тебя обманула и все-таки позорно влюбилась и не хочу знать, что ты будешь делать с Элей. Сказать? Боюсь, что, даже став очередной твоей подстилкой, у меня не будет прав открывать свой рот, кроме как для твоего удовольствия. И, очевидно, бедная Августина раскрыла и оказалась за бортом. Так себе перспектива.

— Сказать, — выводит меня начальник из транса после затянувшейся паузы, в течение которой мы просто смотрели друг другу в глаза.

— Приятного вечера, Арсений Ярославович.

Он хмыкает и тут же выходит за дверь. Я же роняю голову на стол и вздыхаю. Кажется, я начинаю его ненавидеть. Он сам все знает, читает меня как открытую книгу, а делать первые шаги должна я. Но этого не будет, не будет. Я не стану очередной подстилкой, иначе просто потеряю себя. В Распутине так точно.

На репетицию Эля не пришла. И это было ожидаемо. Кто пойдет на тренировку, когда есть шанс подцепить такого самца как Распутин. Я же тренируюсь еще более усиленно и долго, только чтобы не думать о том, что они сейчас делают. Что он ей говорит, как касается, может быть, даже улыбается.

Вечером я не выдерживаю напряжения и все-таки звоню ей. Но трубку она не берет. Ни с первого звонка, ни со второго. Меня колотит от мысли, что теперь ей достанутся его такие глубокие, страстные поцелуи, а мне лишь воспоминание о единственном. Но даже с ним можно существовать. Злиться, но жить дальше.

Злиться настолько, чтобы вместо сахара в его кофе насыпать соли. И ждать реакции. Я прямо хотела взрыва, эмоций, чтобы выплеснуть свои, чтобы показать, как на самом деле мне не все равно! И плевать! Пусть хотя бы знает. Чертов кобель!

Отношу кофе, ставлю на стол. Он даже взгляд от стола не отрывает.

— Спасибо, Мария Викторовна, можете быть свободны.

Ну конечно, возможно даже уволена, когда он поднимает чашку.

Жду его реакции почти до обеда. Даже забирая чашку и видя ее пустой, стараюсь сделать все, чтобы не замереть от удивления и не потребовать объяснения. Он что? Его выпил?

— Мария Викторовна, вынесете мусор из урны, мне кажется, она уже полная.

— Это не мои обязанности.

— А прошу сделать я вас, — наседает он, но даже не смотрит. Скотина. Ладно, я вынесу. Я все вынесу! Потому что я тут ради работы, а не ради тебя, придурка!

Я подхожу к столу, достаю пакет из урны, хочу перевязать и тут чувствую, как по ногам что-то течет. Тот пресловутый кофе, который очевидно теперь, что начальник не пил. Я стою мокрая, униженная, а Распутин усмехается. Серьезно? Ему смешно?

— Неприятно?

— Терпимо, господин начальник. Мне пол тоже вытереть своей одеждой или позвать уборщицу.

— Я бы не отказался на это посмотреть, но позовите уборщицу.

— Мне нужно домой, переодеться.

— Я уже заказал вам новую одежду, так что примите душ и спокойно работайте дальше. Ванная вы знаете, где.

— Что? Секс с Элей был настолько плох, что вы тут же решили переключиться на меня? — кто эта ядовитая девушка, это не я. Зачем я это сказала и почему так больно от разочарования на его лице.

— Если ты не справляешься, Мария, то скажи заранее, чтобы я нашел себе другую помощницу.

— Не справляюсь.

— Из-за своей влюбленности ко мне. Вряд ли мы сможем работать дальше, если ты станешь моей любовницей. А ты, судя по ревности, этого очень хочешь.

Как стыдно-то, словно стою без одежды посреди улицы, и все пальцами тычут. Он обнажил мои мысли, словно я говорила все вслух. И мне нужно как-то оправдаться, дать понять, что все это неважно.

— Вы красивый мужчина, думаю, вы сами осознаете этот факт. И мы работаем вместе еще слишком мало, чтобы я на этот факт перестала обращать внимание. Плюс вы несколько раз меня спасали, невольно приобретая образ рыцаря в моих глазах. Это уже не говоря о некой конкуренции за ваши брюки.

— Брюки?