Неправильная училка

Он хмурится пока мы стоим на парковке, но наверное понимает, что моя тачка выжмет из себя как минимум двести, в отличие от его внедорожника, а мы с ним очень торопимся. Кивает и мы садимся, чтобы поехать.

Мысли об Авроре я как будто заморозил, поставил на паузу. Нужно все выяснить, а еще узнать, какого хрена она мне не сказала, что хочет забрать сына и не может. За определённую плату я бы мог помочь. Промурыжил бы конечно, но помог. А насчёт видео. Если она реально не знала — это пиздец. Мужу ее бывшему пиздец.

Башка начинает гудеть, и я набираю скорость, смотрю мельком на координаты, звоню по каналам и требую. Чтобы к Авроре никто не прикасался, а мгновение подумав, добавляю:

— И к Алине.

— Хм, спасибо, — слышу после паузы. — Хотя эта девчонка себя в обиду никому не даст.

— Да и Аврора тоже.

Мы переглядываемся и усмехаемся. Я достаю сигареты, предлагаю ему, и он, недолго думая, берет у меня одну.

— А твоя то чего сбежала?

— Вот и собираюсь это выяснить, — напрягается он всем телом, и я замолкаю. Допытываться и что — то выяснять я не собираюсь. Своих тараканов навалом.

Мы набираем скорость и за час добираемся до места назначения. Это старенькое здание полицейского участка, и я сразу захожу внутрь. Хочу говорить спокойно, выяснить куда посадили Аврору и как с ней обращались, но вдруг слышу шум, детский плач и голос своей Авроры.

— Не отдам!

Глава 18.

***Аврора***

Я так надеялась, что как только мы сядем в электричку, начнется долгожданная свобода. И смогу вдохнуть ее полной грудью, улыбнуться чисто и искренне. Но стоило нам оказаться на большом вокзале, чтобы приобрести билеты в сторону Новосибирска, как нас скрутили. Я так боялась, что они отберут Мишку, а они начали предъявлять какие-то нелепые обвинения в шпионаже.

Я сначала даже выдохнула. Разберутся и отпустят. Только разбирались они часа три, за которые малыш так извёлся и начал плакать, что я просто не знала, что с ним делать. Вода кончилась, еда тоже, уснуть он просто не мог в такой обстановке. В итоге пришли тетки из отдела по делам для несовершеннолетних и выяснилось, что никаких документов на малыша у меня нет. Зато есть заведённое на меня два года назад дело. Они начали вежливо просить передать сына, но я как с цепи сорвалась. Начала кричать и отбиваться.

Еще никогда я не чувствовала себя хуже, еще никогда мне не было так за себя стыдно, еще никогда я не чувствовала себя настолько матерью, как сейчас, потому что понимала, после этого я просто больше не увижу сына.

— Что здесь нахуй происходит! — орет тот, кого я рассчитывала больше никогда не увидеть. Сейчас вся моя злость и ненависть сконцентрировались именно на нем. Это из-за его появления в моей жизни мне пришлось сделать этот шаг, все из-за него!

Меня уже держали двое, сына пыталась вырвать эта жирная баба на каблуках. Именно такую сцену застал Платон и ещё один с ним.

— Вы кто такой? — быкует один из ментов.

— Отставить, лейтенант.

— Не понял, у нас же был приказ, — напомнил тот, кто держал меня справа, а я наконец вырвалась.

— Да отпусти ты ребёнка. Жирная сука! — подходит Платон и буквально отталкивает от меня женщину.

— Я буду жаловаться!

— Марья Петровна, пойдёмте, я вам все объясню, — начал канючить глава отделения полиции, в котором нас держали. Я же смотрю только на Платона. А он на Мишку, который продолжает истошно орать, цепляясь за меня руками.

— Остальных тоже забери, — орет Платон, и усатый дядька начинает всех торопить. Алинка продолжает ко мне жаться, пока ее локоть не обхватывает мужчина в мятом пиджаке. Андрей, точно.

— Чего встала, пойдем…

— Я не оставлю Аврору.

— Они разберутся.

— Я не оставлю Аврору!. И вообще я ушла от тебя, разве не понятно.

— Давай, блядь мы это обсудим за дверью, — тянет он ее на себя и под возмущенное сопение все-таки уводит.

Алинка кидает на меня виноватый взгляд, а я просто падаю на стул, продолжая укачивать ревущего от перенапряжения сына. Глажу его голову, чуть укачиваю под пристальным взглядом Платона. Я даже не знаю сколько проходит времени, пока сын наконец замолкает. Платон морщится, подходит к окну, распахивает и тут же закуривает. Не решаюсь даже говорить, что при малыше делать этого не стоило.

— Ты вот скажи, Аврора, ты когда такой тупой стала?

— Я не тупая. — говорю сквозь зубы. Он не имеет права. Не имеет!

— Тупая, если вместо того, чтобы попросить у меня помощи, решила просто сбежать и стать преступницей.

Я открываю рот, чтобы возмутиться. Потом закрываю. Я даже не подумала, что он в принципе способен мне помочь. Я думала он — просто сын богатого отца, который способен только угрожать.

Но вместо того, чтобы оскорбить его, спрашиваю.

— И ты бы помог, просто так?

Он сжимает челюсти.

— Может и не просто так, но неужели мой член хуже тюремной камеры, а? Или шанс вообще сына своего не увидеть. Как ты вообще допустила, чтобы он оказался в приюте.

— Потому что приехала в вашу долбанную страну, потому что здесь все оказывается пиздец какие моралисты, потому что у меня выбора не было!

— Не ори, он только уснул. Второй раз я этот вой не выдержу.

— Тебя никто и не просит.