Неправильно для меня

Каждый вечер, когда приходило время, идти домой, я заходила в кабинет моего отца, и он ухмылялся и спрашивал, как прошел день… убирая папку в этот сейф. Я знаю, что все тонкости бизнеса Blaze находятся в этом сейфе. Просто раньше мне никогда не хотелось остановиться и подумать об этом. Сейчас все по-другому. Я сразу осознала, насколько я здесь не посвящена. Мне нужно чувствовать себя ближе к моему отцу, и я хочу большего. Я Блейз. Пришло время выяснить, что это на самом деле значит.

Я провожу руками по лицу, обмахиваясь, слой пота покрывает мою кожу. Затем я достаю свой телефон и начинаю прокручивать картинки и контакты снова, снова и снова, пока не приходит мысль, которую я еще не пробовала. Облизывая губы и в слабой надежде, что моя следующая догадка не сработает, я набираю соответствующие цифры.

Шесть. Два. Семь. Четыре. Семь. Семь. Два.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь вздохнуть с облегчением, вздох застрял у меня в горле, заставляя меня задыхаться. Дверь сейфа открывается со щелчком.

О, черт возьми, нет.

Я наклоняюсь, заглядывая в небольшое отверстие, и меня встречает по меньшей мере дюжина папок. Я медленно хватаюсь за металлическую дверь, открывая ее до конца, но как только я это делаю, я слышу голос Алека, гремящий в коридоре, выкрикивающий мое чертово имя.

— Черт! — Я вскакиваю, быстро хватаю каждую папку и запихиваю их в свою спортивную сумку.

Да, они принадлежат мне, и я имею на них право, но я должна сделать это сама, без его влияния или требований. И, учитывая то, как обстоят дела сейчас, я понятия не имею, кому и чему можно доверять.

Я только что захлопнула сейф и бросилась, чтобы упасть в кресло моего отца, когда Алек врывается в дверь. Я поднимаю взгляд с намерением посмотреть, но вместо этого из меня вырывается громкий смех. На его серой футболке Blackline засохла кровь. Я предполагаю, что это произошло из-за его разбитой губы, может быть, даже немного из-за подбитого глаза, который у него тоже опух, но раны не видно.

Алек пристально смотрит на меня.

— Что ты делаешь?

— Восхищаюсь работой Роуэна. — Ухмыляюсь, изучая его лицо.

Он игнорирует меня, подозрение создает глубокие складки вокруг его глаз.

— Это первый раз, когда ты переступаешь порог этого офиса с тех пор, как мы вернулись к работе.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь?

Он сдвигается, чтобы прислониться к дверному косяку, и я заставляю себя отвести взгляд от того, как рубашка натягивается на его бицепсах, когда он это делает. Я прочищаю горло и, мертвой хваткой вцепившись в свою сумку, встаю и направляюсь к нему. Он не отходит от двери, поэтому я останавливаюсь перед ним, медленно поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Мой лоб морщится в ту секунду, когда наши взгляды соприкасаются, и его лицо вытягивается.

Рука поднимается, чтобы приласкать меня, я уверена, но я использую созданное ею небольшое пространство, чтобы нырнуть под его руку и направиться обратно по коридору. Его трудно игнорировать, труднее сопротивляться, и когда он смотрит на меня, как на сломленную, такой отчаянно нуждающийся во мне, я не могу не желать того же.

Затем в моих ушах звучат стоны его жены, и я хочу отрезать ему член, и запихнуть его в его же глотку.

— Оукли.

— Отвали, Алек. Я только иду в кладовку, чтобы кое-что проверить.

Я задерживаю дыхание, пока не слышу, как за мной закрывается дверь, давая мне знать, что он не последовал за мной. Затем я быстро обхожу здание, чтобы скрыться из виду, замечая Роуэна в другом дальнем конце. Он стоит там, уперев руки в бедра, опустив подбородок на грудь. Его губы шевелятся, но глаза устремлены в землю. Когда его правая рука поднимается, чтобы в задумчивости прикрыть рот, я подхожу ближе, но в этот момент чья-то рука протягивается, обхватывает его запястье, и я замираю.

Роуэн поднимает голову, его плечи заметно опускаются, когда он позволяет человеку притянуть его ближе. Рука поднимается, разглаживая синяк на его челюсти, прежде чем погрузиться в его каштановые волосы. Я наблюдаю, как голова Роуэн откидывается назад от этого ощущения, а затем фигура подходит ближе, закрывая небольшой промежуток, который все еще существовал, тело больше не скрыто за торцом здания.

Мои глаза расширяются, когда двое образуют одно целое грудь в грудь, глаза в глаза и… святое дерьмо… губы в губы.

У меня отвисает челюсть.

Я пытаюсь двигаться, отступить, исчезнуть или что-то в этом роде. Что угодно, только не стоять прямо здесь, прямо сейчас. Что угодно, кроме того, чтобы увидеть, что происходит. Моя сумка выскальзывает из моих пальцев, ударяясь об пол с мягким стуком, который, оказывается, может быть таким же пронзительным, как пожарная тревога.

Четыре глаза устремляются на меня, одни сузились, другие расширились.

И мое сердце сжимается, когда Роуэн поворачивается, отталкивает Джио от него, прежде чем убежать. Джио, спотыкаясь, возвращается в здание. Он поворачивается, ударяя по стене тыльной стороной кулака, его лоб падает на бетонную стену.

О, Роуэн.