Неправильное привидение

Та закрыла глаза и несколько раз провела руками над телом девушки, задерживаясь в области груди и головы. Немного подумала и еще раз повторила движения. Потом грустно улыбнулась и стала перебирать цветы вокруг девушки.

– Ну вот, все и решилось. Еще несколько минут, и мы умрем.

– Это почему? – не понял я.

– Без всяких сомнений, девушка мертва, и я ничего не могу сделать. Если и у тебя не получится, то нас убьют за оскорбление барона, которого ты фактически обвинил в гнусных помыслах – похоронить дочь заживо. А если получится – потому, что поднимателей мертвых у нас казнят сразу. Вернее, убьют меня, а с тобой… Для тебя тоже что-нибудь придумают.

– А если она таки проснется?

– Да с чего ты это взял? Я не чувствую в ней ничего живого, уж поверь мне.

Я еще раз оглядел лежащую девушку. Таня не видела живого, а вот я не видел и не чувствовал мертвого. Во всяком случае, не было тех ощущений, которые я испытывал ранее во время присутствия на настоящих похоронах. Повернувшись к барону, который, похоже, сдерживался из последних сил, чтобы не начать нас убивать, я спросил:

– Как зовут вашу дочь?

Мужика перекосило, и он с трудом выдохнул:

– Регина.

Я тоже, на манер Тани, несколько раз провел руками над телом девушки, но стараясь не прикасаться. Потом, наклонившись к ней, – за спиной напряжение в толпе стало ощущаться чуть ли не физически, – принялся негромко приговаривать:

– Регина, просыпайся! Регина, не время спать!

И так раз двадцать. Время уходило, да и мне начали надоедать эти дурацкие уговоры, но ничего не менялось. Мне показалось, что веки девушки чуть подрагивают, но дальше этого дело не двигалось. Внутри начала подниматься злость, и я неожиданно для себя рявкнул:

– Тебе рано уходить из жизни, Регина, твое время еще не вышло! Просыпайся, я приказываю!

Голос прозвучал сильно и властно, а руки самопроизвольно нарисовали какую-то странную сложную фигуру. Будто услышав меня, девушка широко открыла глаза, затем самым невероятным способом, с прямой спиной, резко села и повернула голову ко мне. Невидящие глаза смотрели прямо на меня, но девушка сидела неподвижно и как будто ждала чего-то еще. Стоящие вокруг шарахнулись в стороны, стараясь не попасть под этот страшный взгляд. Я тоже попятился, хоть и смотрел в детстве фильм «Вий», где было нечто подобное, но увидеть такое вживую – это совсем другие ощущения. На меня будто подуло морозным воздухом, по телу пробежала дрожь, кожа покрылась мурашками размером, наверное, с кулак, волосы встали дыбом. Стараясь смягчить голос, обратился к девушке:

– Регина, живи… Я прошу тебя.

Спина девушки утратила жесткость, она немного обмякла, взгляд стал смягчаться, и вскоре в нем появилась осмысленность. Грудь, на которую я снова обратил внимание, начала вздыматься, послышался судорожный, с каким-то всхлипом, вздох, и девушка очнулась по-настоящему. С недоумением оглядевшись по сторонам, она обратилась к барону, который теперь стоял в полной прострации:

– Отец, что происходит? Кто эти люди и почему я здесь? Почему-то я ничего не помню.

Народ, услышав эти простые слова, восторженно орать не стал, а попятился еще дальше. Я надеялся смотаться под шумок, но ничего не получилось – от нас с Таней шарахнулись еще дальше, чем от воскресшей девчонки. Солдаты барона хоть и не подходили близко, но стояли плотной стеной и не спускали с нас глаз. Пришлось остаться и наблюдать дальше.

Папаша тоже повел себя непонятно – не бросился обнимать дочурку, а послал вместо себя другого мужика, наверное, местного лекаря. Тот начал крутить руками, что-то бормотать, затем осторожно приблизился к Регине. Мягко взял ее за запястье и замер, к чему-то прислушиваясь и не сводя с нее взгляда. А, похоже, это он проверяет у нее пульс. С каждым мгновением лекарь становился спокойнее, даже осмелился притронуться к груди девушки, а затем попросил ее показать язык. И когда девушка с ехидной улыбкой выполнила просьбу, да еще и что-то негромко добавила, напряжение ощутимо спало. Лекарь повернулся к барону и пожал плечами:

– Она действительно жива!

Пронесся дружный вздох, все вокруг загомонили, обмениваясь впечатлениями. А я вдруг дал себе зарок – больше не плеваться, во всяком случае, в присутствии других людей. И поменьше разговаривать, опять же в присутствии других людей. Если уж обычные слова о том, что девушка, возможно, жива, чуть не стоили нам с Таней собственных жизней, то какие последствия могут быть у других слов? Выбитыми зубами, как бывало в общаге во время разборок, можно и не отделаться. Судя по тому, что случилось со мной и Таней за последнюю неделю, в этом мире лучше быть молчаливым и скромным. Еще бы выбраться из этой передряги!

Время шло, все смотрели на барона с дочерью и даже не думали расходиться. Таня вдруг придвинулась ко мне и зашептала: