Неправильный боец РККА Забабашкин

— Неважно. Лучше давай, может, познакомимся? Тебя как зовут? — и тут же скомандовал: — Отставить! Стой!

Выцелил высунувшегося из-за угла дома, что стоял в полукилометре от нас, немецкого автоматчика и снял его метким выстрелом.

Затем дёрнул затвор и буркнул:

— Пошли.

Но красноармеец не двинулся с места, а застыл в нерешительности. Я повернулся к нему и, увидев его ошарашенный взгляд, вначале не понял, что происходит, а потом наконец до меня дошёл весь сюрреализм ситуации.

И дело тут было в том, что сопровождающий, в отличие от меня, никого в темноте не видел. И, соответственно, не мог он увидеть и цель, по которой я выстрелил. А это значит, что, представшая перед его глазами, картина была не только крайне необычной, но и фантастически неадекватной.

Ведь что он видел? Вот он ведёт хромающего бойца. Вот боец с ним довольно дружелюбно беседует. А потом, этот найденный посреди поля красноармеец, неожиданно требует остановиться, вскидывает винтовку и стреляет в темноту.

Любой нормальный человек тут же усомнится в здравом уме спутника. И мой сопровождающий, видимо, был именно таким — адекватным. А потому действие, которое я только что сотворил, очевидно, казалось ему самой натуральной невменяемой дичью.

Представив, что сейчас чувствует удивлённый сопровождающий, хохотнул, а затем, не сдержавшись, засмеялся во весь голос.

Когда же разогнулся, стараясь успокоиться, и увидел совершенно ошарашенный взгляд визави, меня вновь накрыл приступ истерики. И я сквозь смех и слёзы стал проговаривать вслух новую, только что пришедшую в голову мысль:

— Аха-ха! А теперь он ещё и ржёт как конь! Аха-ха-ха! Вообще, наверное, капец, а не зрелище со стороны! Аха-ха-ха!

И от понимания этого моё ржание уже и смехом-то было сложно назвать.

Однако моей радости находящийся в шоке боец не разделил. Он как-то смог прийти в себя, скинул с плеча свой вещмешок, достал оттуда флягу и, протянув её мне, предложил:

— На, браток, глотни, полегчает. Это я у немцев взял, вода.

Его слова меня вернули в реальность. Я посерьезнел, вспомнив, что происходит вокруг, но от воды отказался, сказав, что сыт по горло и так. А потому предложил не задерживаться, а продолжить атаку.

— Хорошо, только ты не волнуйся, — послушно закивал красноармеец и попросил: — И пожалуйста, ты не стреляй пока больше. Хорошо?

— Это почему? — удивился я, вытирая слезящиеся глаза куском болтающегося на голове бинта.

— Не стреляй, чтобы в наших не попасть. Ты ж ведёшь огонь в ту сторону, куда отряды пошли.

— Так я не по нашим же стреляю, простодушная ты душа. А по немцам!

— А как ты их видишь? — не понял тот, а потом вскрикнул: — Неужели в темноте можешь видеть?

— Немного.

— Ничего себе! Ты уже второй человек, получается, который обладает таким ночным зрением.

— Второй? Почему второй? А первый кто?

— Первый — это легендарный Забабашкин — гроза немцев.

— Тогда нет никакого второго, ибо первый я, и только я, — заметил я и вновь скомандовал: — Стой!

Выстрелил в немца, тот пытался оттащить труп своего камрада, которого я давеча подстрелил и, когда увидел, что тот рядом свалился замертво, произнёс:

— Продолжаем атаку!

— Ты что это, Забабашкин⁈ — обалдел в очередной раз помощник, который теперь не сводил с меня глаз.

— Да. Но кричать об этом необязательно, — скромно заметил я и напомнил: — Продолжаем наступление!

И о том, что открыл информацию о себе фактически первому встречному, я сразу же очень пожалел. Сам не знаю, зачем брякнул. Просто брякнул, не подумав, и всё. Но вот последствия раскрытия инкогнито не заставили себя долго ждать.

Нет, этот первый встречный, не был диверсантом или вражеским шпионом. Он не накинулся на меня с ножом или пистолетом, желая отомстить за сотни уничтоженных мной своих камрадов. Нет! Он решил меня уничтожить по-другому, а именно — заколебать до полусмерти своими вопросами.

Казалось, что этот любопытный боец совершенно забыл про бой, что происходил вокруг, и вовсе не обращал внимание на него.

А главное, что его интересовало, — это, как я вижу в темноте? И именно эту тему он поднимал под разными углами. А когда я поинтересовался, зачем ему это нужно, оказалось, что он на гражданке ранее работал водителем скорой помощи. И вот сейчас, на фронте, когда он услышал про Забабашкина и его феноменальное зрение, его посетила гениальная мысль — разгадать тайну этого необычного феномена и, передав всю информацию куда следует, стать известным обладателем Сталинской премии.

— Ты же понимаешь, как сильно изменится мир, если советские люди начнут видеть ночью как днём. Мы же сможем не только немцев победить быстрее, потому что будем с ними воевать, когда они ничего видеть не будут. Но и вообще, будем жить по ночам как днём. Нам теперь ночь для сна будет вовсе не нужна и по ночам в городах и сёлах будет жизнь бить ключом.